Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП) - Рэллисон Джанет

Сын Войны, Дочь Хаоса

Автор: Джанетт Реллисон

Переводчик: Rovena_nn

Редакторы: Gosha_77, NaPanka, _Kirochka_, svetik99

Вычитка: enzhii

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ГЛАВА 1

Я привыкла выискивать врага, я делала это всю свою жизнь. Но я не хотела этим заниматься сейчас, когда Дейн Брекенридж был на пути к нашему дому. Несмотря на все свидетельства обратного, я хотела, чтобы он думал о нас как об обычной семье.

Папа стоял перед окном, завешенным жалюзи, в гостиной, осматривая улицу. Свет был выключен. Папа мог напугать, когда хотел. Он был высоким, мускулистым, и тренировался каждый день. Если бы вокруг его глаз не было морщинок, и залысин на тёмных волосах, никто бы не понял, что ему почти 50.

Я прошла мимо него в кухню, чтобы положить в раковину тарелки.

— Что ты ищешь? — спросила я.

— Ничего, — сказал папа. — Я просто смотрю, нет ли чего-нибудь странного.

К нам едва ли когда-то приходили гости. Папе это не нравилось. Он думал, что небезопасно пускать кого-либо в дом. Он боялся, что это могут быть разведчики.

Я больше беспокоилась о беспорядке в доме, о том, что мои туфли разбросаны перед входной дверью и о грязной посуде, которую мой брат Рорк оставил на журнальном столике. Я подобрала свои вещи, бросила их в свою комнату и вернулась за посудой.

Папа не сдвинулся с места. По дороге в кухню, я сказала:

— Тебе, правда, нужно это делать? Дейн один из друзей Рорка, я вижу его каждый день на уроке мировой истории. С ним всё в порядке.

— Ты уверена? Эйслинн? — папа не отводил взгляда от окна. — Ты искала в нём признаки?

Некоторые дети растут, ожидая Санту и пасхального зайчика. Я провела столько лет в детстве, высматривая людей, чьи глаза светились зелёным, чьё сердцебиение было ненормально медленным, кто, казалось, не замечал холодной погоды, или был исключительно сильным, или мог летать. Папа ещё хотел, чтобы я рассказывала ему обо всех, кто задавал слишком много вопросов о нас. Ожидание врага было его главным беспокойством, особенно потому, что мы с Рорком обычно ходили в общественные школы.

Когда я была в младшей школе, я усердно искала в одноклассниках и незнакомцах знаки и сообщала об этом своим родителям. Я ни разу не находила того, чьи глаза светились бы зелёным, или кто бы умел летать, хотя я наградила Зубную фею и оленя Санты недоверием на несколько лет. Я не имела понятия, как проверить, что сердцебиение медленнее, чем нормальное, и я попала в неприятности во втором классе за то, что прижала мальчика к земле, пытаясь проверить его сердце. Что насчет холодной погоды? Единственные люди, которые попадали в эту категорию, оказались из моей семьи. Я ни разу не простудилась во время зимы в Монтане или Монреале, или куда бы там моим родителям ни пришлось переехать в этом году. Я объясняла нашу выносливость множеством экспедиций, когда мой отец тащил нас в Арктику или Антарктиду. Снежные заносы в Айдахо просто не выдерживали большой скорости после бега по ледникам.

Что касается тех, кто задавал много вопросов, ну, когда я постоянно была новенькой, я всегда получала кучу вопросов. Так что я обычно не обращала внимания на этот знак.

Единственные объяснения, которые мне дали родители, по поводу того, почему враги нас преследуют, были туманными намеками на то, что мы — потомки древних защитников. Враги могут захотеть уничтожить меня только из-за моих генов. Родители сказали, что объяснят подробнее, когда я буду старше, но к тому времени, когда я доросла до средней школы, я прекратила задавать вопросы. Я решила, что бред о защитниках был открыт им каким-нибудь оракулом в отдаленной деревне, где всё ещё читали будущее по внутренностям животных. Я начала смотреть на упорное недоверие родителей к незнакомцам, как на причуду.

Я направилась в прачечную и взяла свои любимые джинсы из сушки. Они выцвели до светло-голубого цвета и были мягкими, как фланель. Но, что более важно, они идеально сидели на мне, подчеркивая, мою талию и бёдра, деталь не такую уж очевидную под остальной моей одеждой. Когда мама была жива, она говорила, что у меня «атлетичная» фигура, а это кодовое слово для отсутствия форм.

Я пыталась не позволить мыслям задерживаться на маме. Я и так достаточно этим занималась по ночам, когда должна была спать. Проблема в том, что, когда приказываешь себе о чём-то не думать, всё равно об этом думаешь. Я почувствовала знакомую боль, которая охватывала меня, когда я вспоминала маму.

Папа постоянно говорил мне, что, когда я думаю о маме, нужно вспоминать счастливые моменты. От этих наставлений мне только становилось хуже. Потеря казалась только глубже.

Я прислонилась к сушилке и сделала несколько глубоких вдохов. С момента её смерти прошло восемь месяцев. Иногда это казалось вечностью. Ещё несколько глубоких вдохов. Я подумала о своих целях — как я собиралась жить по полной. Это была единственная хорошая вещь, которую я могла извлечь из этой ситуации. Я не буду проводить каждый день в страхе, или жить в коконе, неважно чего хотел мой отец. Я собиралась заниматься чем-то новым. Нормальным. Например, завести парня, и парнем, которого я хотела, был Дейн.

У Дейна были голубые глаза, от взгляда которых люди застывали как вкопанные. Он был уверен в себе, хорошо обходился со всеми в школе, и иногда, когда он думал, что никто не смотрит, я видела его с другой стороны. Угрюмое выражение его лица отражало что-то глубинное, выражение его глаз говорило о том, что в глубине его души скрыта какая-то тайна. Такой парень мог бы меня понять.

По дороге в свою комнату я прошла мимо папы, всё ещё смотрящего в окно, как будто он ожидал, что Дейн прилетит на НЛО.

Я уперлась рукой в бок.

— Пожалуйста, не говори мне, что будешь так делать, когда придёт Дейн.

— Нет, — сказал папа, отпуская жалюзи. — Я открою дверь, чтобы хорошенько вглядеться в его глаза.

Рорк оставил пустой пакет из-под чипсов и банку из-под лимонада рядом с диваном. Я осторожно подобрала их, чтобы ничего не пролить.

— Отлично, но не спрашивай его, кто его родители, какой он предпочитает климат, или насколько он силён. И не рассказывай ему о своей работе.

Папа сложил руки на груди.

— Что не так с моей работой?

На этот вопрос было слишком много ответов. Я пошла обратно в кухню с мусором.

— Ты не сидишь за столом как обычные люди.

Папа говорил о себе как об историке или иногда как об искателе реликвий. Это звучало круто, пока не понимаешь, что это включало проникновение туда, где тебя не должно быть, например Великие Пирамиды, или разнообразные запрещённые места в Иране.

— Обычные люди совершенно неинтересны, — крикнул мне папа. — Почему ты так беспокоишься о том, чтобы произвести впечатление на одного из них?

Я бросила пакет из-под чипсов и банку в мусорное ведро.

— Дейн — не обычный парень.

Повисло молчание и потом:

— Что ты имеешь в виду?

— Он красивее остальных.

Если папа и прокомментировал это, я не услышала. Порошок для папиных энергетических напитков стоял на столе, поэтому я убрала и его тоже. Он скомбинировал рецепты из нескольких стран, и напиток на вкус был как смесь чеснока и сиропа от кашля, но он с упоением употреблял его каждый день. Он клялся, что это помогает для обновления клеток.

Рорк зашёл в кухню, когда я вытирала стол. Мой брат был ростом шесть футов два дюйма и уже давно, поэтому у него никогда не было проблем с тем, чтобы попасть в школьную футбольную команду вне зависимости от того, куда мы переезжали. Его светлые волосы падали на один глаз, почти пряча его.