Служебное расследование (СИ) - Айрон Мира
— Ну конечно, я могла бы сама догадаться! — Любе даже смешно стало.
— Любовь Евгеньевна…
— Не обобщать? А я как раз собиралась.
— Вот и зря! Потому что я всегда любил свою жену!
«Почему в прошедшем времени? И где колечко?».
— Мою жену зовут Таня. Её отец давно являлся высокопоставленным чиновником от медицины. Мать одна из первых в стране открыла клинику пластический хирургии. Тесть на пенсии сейчас, а тёща до сих пор работает. Когда мой отец возглавил завод, он запретил маме работать в больнице, поскольку работа участкового терапевта отнимала очень много времени и сил. Мама прошла специализацию и устроилась консультантом в ту самую клинику, принадлежащую моей тёще. Но тогда она ещё не была моей тёщей. Мама подружилась с моей тогда ещё будущей тёщей. У маминой начальницы оказалась дочка, которая недавно овдовела, оставшись с двумя детьми на руках. Статус вдовы, равно как и наличие двух детей, в глазах моих родителей, желающих «устроить» мою жизнь, являлись сущими мелочами. Мои родители и родители Тани сговорились. Не знаю, была ли в курсе Таня, но я точно был в неведении, когда нас будто случайно познакомили на каком-то празднике. Таня очень хороша собой, умна, остроумна и образованна. Она и сейчас такая. В сорок шесть выглядит максимум на тридцать пять. Ксюша очень похожа на мать. А тогда я влюбился, как последний болван, и меня не останавливало ни наличие двоих детей, ни то, что Таня старше меня на три года. Таня всячески поощряла меня. Когда мы поженились, мне было двадцать четыре, а ей двадцать семь. Ксюше сейчас двадцать четыре. Тогда было пять, а сыну, Роману, было тогда два. Сейчас ему двадцать один. Он учится в одном из университетов Европы. Ксюша выучилась здесь, окончила МГИМО. Вышла замуж на днях, это вам известно. Несмотря на отсутствие общих детей, семья у нас была всегда очень хорошая и крепкая, предмет гордости и надёжный тыл. Ксюша и Рома считают меня своим единственным отцом, отца по крови они не помнят. Но Таня почему-то не хотела, чтобы я усыновил Рому и удочерил Ксюшу. Видимо, потому что очень любила Игоря, первого мужа. Вот так мы и жили: спокойно, дружно, в уважении и доверии. Во всяком случае, я был уверен в наличии уважения и доверия. Но так вышло, что сейчас вот уже третий месяц длится бракоразводный процесс. Татьяна всячески препятствует разводу, нам уже дважды давали месяц на примирение. Однако думаю, что судья уже устал, вода камень точит, и к середине сентября нас разведут.
Миронов задумчиво молчал уже несколько минут, а Люба его не тревожила. Во всяком случае, пока. Она ещё в первый день их знакомства заметила за ним эту особенность — погружаться в свои мысли настолько, что практически забывать об окружающих.
Но он поднял глаза и прямо посмотрел на Любу.
— О причинах развода надо рассказывать, да?
— Да, Яков Александрович, надо рассказывать, — кивнула Люба. — Мы же, вроде как, сегодня рассказываем всё о себе друг другу.
Он кивнул, словно собираясь с силами.
— В середине июня, незадолго до моей командировки в ваш санаторий, у меня выдался десятидневный отпуск. Это получилось неожиданно, и я решил сюрпризом нагрянуть в Болгарию, где тогда находилась вся семья: Таня, дети, на ту пору ещё жених Ксюши, Слава. В тот день, когда я прилетел, мои родители, Ксюша, Рома и Слава уехали на экскурсию в Софию. Я прилетел, открыл двери в дом, вошёл и обнаружил свою любимую жену Таню в постели с мужчиной. Этаким жеребцом моложе меня лет на двадцать. Видимо, я был уже не тот.
По лицу Миронова пробежала тень, и Люба вдруг испугалась за него. Она ревновала, ненавидела его жену, негодовала и боялась за здоровье Якова Александровича. Ей невыносимо было думать о том, что он почувствовал в тот момент.
Люба, сама того не желая, но инстинктивно пытаясь защитить Миронова, стиснула его ладонь, а он вдруг сильно сжал её пальцы в ответ. А потом так и не выпустил её руку.
— Тогда у вас и начались проблемы со здоровьем, да? Гастрит, а потом аппендицит, который вы тоже приняли за гастрит.
— Да, тогда. Я тем же заворотом улетел обратно, мои родители и дети так и не узнали, что я прилетал в тот день. Сразу озадачил своего адвоката, подал на развод. Дальше вы всё знаете, Любовь Евгеньевна.
Они молчали. Миронов сжимал руку Любы.
— Вы…до сих пор любите жену? — она не могла не задать этот вопрос.
— Нет, не могу любить её, потому что перед моими глазами стоит та картина. Пусть теперь Таню любит кто-нибудь другой. И мне плевать на прошедшие девятнадцать счастливых лет. Я не святой и не великомученик, Любовь Евгеньевна!
— Но вы живёте под одной крышей?
— Нет. Все в курсе нашего развода — и родители, и дети. Правда, об истинной причине я умолчал, и Таня тоже. Кризис как бы. Дети выросли, и рядом ничто не держит. Я снял квартиру, жил там. Новую пока не покупаю, жду развода. Дом, видимо, отойдёт Тане и детям, но это справедливо, мне думается. На свадьбе дочери мы, конечно, изображали семью для родителей Славы и гостей. А в доме я оказался сегодня, потому что Таня и Рома вчера улетели в Европу. У Ромы учёба вот-вот возобновится. Приехал в дом, чтобы остатки своих вещей собрать. А тут такая удача, визит вашей делегации.
…Они проговорили, сидя в ресторане, до позднего вечера. Люба уже волновалась о том, как завтра утром встанет по будильнику.
Потом Миронов довёз Любу до самого дома и пообещал, что скоро приедет для окончания расследования. Но ненадолго, дня на три-четыре. И остановится не в санатории, а в отеле, ведь ему теперь нет нужды «внедряться» и искать изъяны в работе санатория.
Глава шестая
Миронов был очень зол. На окончание служебного расследования в «Ключиках» ему дали всего три дня, причём, за это время он должен был составить и отправить отчёт и провести беседу с руководством санатория. Не потому что было, за что, а профилактическую беседу. На будущее.
Далее сразу предстояла командировка в другой регион, а потом заседание суда по поводу развода.
Больше всего Якову Александровичу хотелось видеть Любовь Евгеньевну, снова говорить с ней, как тогда, в ресторане. Говорить о них, а не о работе. Да что там… Не только говорить с Любовью Евгеньевной хотелось ему, но он прекрасно понимал, что пока даже думать рано о таком. Слишком много нехорошего пока между ними стоит, слишком много мутной воды вокруг. Так начинать отношения нельзя. Нет, только не с Любой, как он про себя давно называл её. Только не с ней. А с другими ничего начинать не хочется, вот в чём дело. Потому нужно запастись терпением и благоразумием.
Люба знала, что Миронов в городе, он приходил к ней в первый день, когда приехал. Сказал, что в следующий раз придёт уже с результатами. Прибыл «ревизор» в понедельник, а сегодня среда. Едва Люба подумала о Якове Александровиче, как он позвонил. Он всегда лёгок на помине. Позвонил из отеля и сказал, что через полчаса будет в «Ключиках».
Люба подошла к зеркалу, критически осмотрела себя. Сойдёт. Кожа у неё смуглая, да ещё летний загар не сошёл. Это по весне, в период авитаминоза, обычно не слишком радостно видеть в зеркале свою бледную физиономию. После лета очень даже ничего. И глаза блестят от радости: Миронов же приедет сейчас.
Хотя чему радоваться? Он сказал, что уже из отеля съехал, сразу из «Ключиков» отбудет в столицу. Его ждут великие дела. Он высокопоставленный чиновник, занятой человек. Его жизнь расписана почти по минутам. Сегодня «Ключики», а завтра он улетит в командировку на Север. Расследование подошло к концу, вместе с их вынужденным общением. Уедет и забудет. А она останется и будет жить. У них разная жизнь. Без точек соприкосновения.
И разная жизнь продолжается.
Примерно через месяц тётя Клава вернётся с дачи до весны. У Саши девушка появилась, Марина, учитель начальных классов. Он её уже в гости приводил, знакомил с Любой. Приятная, глазастая. Добрая, простая, сразу видно, и очень весёлая. Мама у неё тоже учитель, а отец в заезды ездит вахтовым методом, бурильщик. Хорошо, что Сашка такой умный, но в то же время, простой человек. И девушку под стать выбрал.
