Жареные "тренчики" - Аля Драгам
— Я ничего не хочу, — Есения мотает головой слишком активно, когда я предлагаю ей выбрать то, что она любит.
— Хорошо. Тогда сначала поговорим. — Беру за руку и притягиваю к себе.
Мой сон. Моя мечта. Моё сокровище, о котором я столько грезил.
— Люблю тебя. Люблю много лет. Не думай, что я сгоряча или ради бравады… Я свои чувства, Ясь, выжег на сердце. Имя твоё там выжег. Вот как увидел, пропал на месте. Всё остальное… — Запрокидываю голову, чтобы вдохнуть кислорода. Тяжело… Тяжело говорить, но и молчать больше не могу. — Дым. Помашешь, и он развеется. Только ты настоящая для меня, понимаешь? Скажешь прыгнуть вниз, прыгну. Захочешь звезду? Достану. Я, наверное, всё смогу. Без тебя не могу, а с остальным справлюсь…
— Но ты… Мы… Ты совсем меня не знаешь. И я тебя… Я тоже тебя не знаю…
— Разве это важно? У нас вся жизнь впереди, чтобы узнавать друг друга. Я дышу только рядом с тобой. Не знаю, как объяснить тебе. Не знаю, — качаю головой. — Твои губы, они самые сладкие. Твои волосы. Нет мягче. Твой запах… Один только запах, Ясенька, и я схожу с ума. Не бойся, милая, только не бойся. Я не прикоснусь к тебе, пока ты не скажешь «да». Хочу… Хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. Если когда-нибудь... через пару веков ты позовешь, я приду.
— Нет… Мы не можем. Нет!
Отступаю, потому что не хочу давить. Мне важно озвучить, достучаться. Я хочу добиваться её, показать, что мне можно доверять.
«Обращай внимание на мелочи». И я обращаю. Складываю картинку из фрагментов и уже могу дать оценку Ясиному беспокойству и зажатости.
Пока рассматриваю солнечные блики на воде, стараясь прийти в себя, девушка опрометью бросается прочь. Я крупнее, и для того, чтобы оббежать машину, требуется больше времени.
Десять секунд отделяют меня от моей девочки.
Десять секунд…
Проезжая часть…
И несущийся на скорости грузовик…
Глава 12. Леонид
Я не успеваю вдохнуть, как юркая фигурка маячит на другой стороне трассы и машет рукой, останавливая маршрутку. Удивительное совпадение: мы оказались в одной точке вселенной, чтобы через час эта вселенная нас вновь развела.
Зажав в кулаке орущий гаджет, фигачу по стволу ближайшего дерева кулаками.
Знаю, что после службы поеду к ней и буду дежурить под окнами. Знаю, что буду ждать её появления…
Но я не знаю одного: обстоятельств, при которых мы встретимся вновь…
* * *
Ни черта не выспался. Очередная ночь в тачке под окнами Ивминской. Очередное туманное утро и пустота внутри.
Телефон Есении по-прежнему недоступен, и мои дежурства у её дома не дают никакого результата. Ей попались на редкость легкомысленные соседи, которые ни черта не знают про жизнь молодой девочки.
«Живет сейчас одна. Платит исправно». — Вся инфа, которую я получил от хозяйки однушки, снимаемой Есенией.
Глухо там. Глухо с нашим делом.
Не совсем, конечно, глухо. Помимо первого, ещё четыре тела за две недели. Место одно. Мы круглосуточно охраняем берег, но они появляются и появятся еще, я уверен.
Палыч убежден, что мужики, найденные первыми, оказались случайными жертвами. Остальные — женские тела — похожи друг на друга. Один тип: темноволосые, небольшого роста, худощавые, плюс-минус одного возраста.
Начальство в гневе рвёт и мечет, сверху давят, жители бьются в истерике. Телевизионщики нагнали панику, но по факту толку ноль. Никто ничего и никогда.
— Нашёл свою?
— Не дави на больное. — Пашка пьет очередной стаканчик кофе, выстраивая из пустой тары пирамиду.
— Пробивал?
— Пробивал, дежурил, опрашивал. Не было её.
— Слушай, Карина меня сожрет, но… Короче, я знаю, где она скрывается. Вечером узнал, — хрипит друг, когда я сжимаю руки на воротнике его форменной куртки.
— Где? — Мой голос тоже срывается на хрип. — Где?
— У тётки она. Сегодня выезжает обратно.
— Где?!
— Тётка где? Да хрен знает. — Великанов собирается с силами и отталкивает меня. — За Уралом где-то.
— Пермская область, — киваю. — Третье или четвертое колено. Престарелая одинока родственница.
Неужели я так сильно испугал, что она решилась на отъезд?
И когда?
Моя ошибка. Я упустил эту делать и упустил свою девочку.
А мог бы… Мог бы проверить вокзалы и хотя бы знать направление.
«Допустил ошибку — ищи возможность исправить».
Спасибо, Палыч! Я найду!
Пашка возвращается к прерванному занятию, а я бесцельно пялюсь на его башню. Перевернутые стаканы разных цветов. Павлик проводит эксперимент, что ему больше нравится, и от чего меньше будет тошнить.
Походу, к автомату у него начинается стойкая нелюбовь. Он все реже подходит к нему. Или вкусы закончились?
Становится душно, и я распахиваю окно. Порыв ветра подхватывает бумаги, и они летят по кабинету, попутно сбивая пирамиду.
Я не знаю, почему цепляюсь за рассыпанные стаканы, и какая цепочка выстраивается в голове, но через минуту я уже врываюсь в кабинет к Осипову и сталкиваюсь нос к носу с Палычем. В его руках лист со схемой, на которую меня натолкнули стаканы.
— За мной! Догадался? — Щурит глаза, отследив взгляд.
— Да. Мы там не копали.
— Там, — тычет пальцем в точку на схеме, — никто не копал. Девяностые давно забылись. Это ж кем надо быть…
Он сокрушенно качает головой, пока группа захвата пакуется в автобус. Мы выдвигаемся следом на моей тачке тупо, потому что быстрее. Наша задача удостовериться и дать сигнал.
— Как догнал?
— Стаканы.
— Молоток. Выгорит если, соберемся все, жареными тренчиками накормлю. Пробовал?
Смеюсь. Расхожая шутка бывшего полковника. Каждое громкое дело заканчивалось проставой и «тренчиками». Кашей из топора, если переводить на язык русских народных.
Расслабленно заходим в помещение. Нас здесь не ждут.
Не ждали.
Осипов с Палычем не сообщили об операции. Разработали быстро, пустив в работу другую версию. Побледневший брат Осыкина раскачивается на
