Отравлен тобой. Искупление. - Чарли Маар
Север неспешно поднимается перед отцом.
— Астров, — кивает сдержанно.
— Ибрагимов, — отец поджимает губы. — Нам сообщили, что ты оплатил лечение Марианны, и её пребывание в стационаре. Но мы не нуждаемся в твоих услугах. Я в состоянии сам оплатить лечение дочери.
— Это лучшая клиника. И здесь её быстро поставят на ноги. Что бы между нами ни было, Астров, в здоровье Рин, я думаю, мы оба заинтересованы.
Отец ещё сильнее поджимает губы, а мама присаживается рядом, хватает меня за руки, настороженно посматривая на Рената.
— С какой стати ты заинтересован в её здоровье? Ты сделал, что хотел. Можешь оставить мою дочь в покое.
— Это решать не тебе, Астров.
У отца от злости краснеет лицо и раздуваются ноздри.
— Она не девочка для развлечений!
В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что мне страшно услышать ответ Севера. Я боюсь, он скажет, что его мать тоже не была для развлечений. Что отец поступил гораздо хуже. Возможно, он хочет это сказать, но говорит совсем другое.
— Разумеется. Она девушка, в которую я влюбился.
Мама тихо вздыхает рядом, а я невольно сильнее сжимаю её руку, буквально впившись ногтями в кожу.
Он так просто об этом сказал. Глядя в глаза моему отцу. Человеку, который разрушил жизнь его семьи. Из-за которого вся его спина покрыта шрамами.
Влюбился...
А говорил, что не умеешь любить, Север...
— Рин, — Ренат обращает ко мне взгляд, — я заеду завтра.
Он выходит из палаты, а мне хочется вскочить и побежать за ним. Я не знаю, зачем... Чтобы спросить, чтобы ещё раз услышать то, что он сказал...
— Тебе не стоит с ним общаться. Это не лучшая для тебя партия, — хмуро произносит отец.
— Роберт, прошу, сейчас не время это обсуждать. Марианне нужно прийти в себя и поправиться.
— А какая лучшая партия для меня, отец? Такой, как ты?
Мама тяжело вздыхает.
— Рин... Это несправедливо! Мы всегда тебя любили больше жизни! Мы хотим, чтобы ты была счастлива.
— С ним ты счастливой не будешь, — шумно выдыхает отец.
— Я ни с кем из вас теперь счастливой не буду. И чтобы ты понимал, отец, я на Рената на данный момент работаю. И не собираюсь увольняться, так как мне нравится моя работа.
— Ты чуть не разбилась, Марианна! — не выдерживает отец.
Только сейчас я замечаю, как осунулось и похудело его лицо. Будто пока мы не виделись, он постарел лет на десять. Да и мама выглядит измученной.
— Это... это моя вина... Я сама была неосторожной.
— Дочка, прошу, — всхлипывает мама. — Хватит упрямиться. Возвращайся к нам. Тебе вообще не надо работать. Ни на Ибрагимова, ни на кого-то другого.
— Я свой выбор сделала. И сегодняшний день ничего между нами не меняет.
Глава 9
Глава 9
Марианна
— Я надеюсь, что тебе понравится. Сама испекла, — Стефа ставит на прикроватную тумбу контейнер с лепешками. — Господи, Рин, мне так тебя жалко! Когда Север рассказал, что ты в больнице, я чуть сознание не потеряла!
— Не нервничай. Тебе нельзя. К тому же, со мной всё в порядке. Не уверена, что мне стоит отлеживаться в больнице.
— Нет уж. Лучше перестраховаться! Всё-таки травма головы это опасно. Даже лёгкая.
Я тяжело вздыхаю.
Никто не поддерживает мой пыл поскорее покинуть стены больницы. А я вообще не представляю, как буду торчать здесь ещё несколько дней. Палата мне кажется таким же пленом, как стены моей комнаты в риаде в Марокко.
— Прости, Стеф, что не получится поехать с тобой на выходные на базу отдыха. Я так хотела. Правда.
— Знаю. Но ничего. Ты поправишься, и вот тогда мы обязательно куда-нибудь смотаемся вместе.
— Угу. Мне теперь с работой разгребаться ещё долго придётся.
Стефа взмахивает рукой.
— Брось! Неужели ты думаешь, что Север станет что-то с тебя требовать? Мне кажется, будь его воля, он бы вообще не хотел, чтобы ты работала.
— Стеф, давай не будем об этом. Не хочу обсуждать Рената... Вчера мне хватило обсуждений с родителями, — вздохнув, я откидываюсь на подушку, испытывая яростное желание закрыть глаза и погрузиться в забытие.
— Игнат рассказал мне... ну, что твои родители были в больнице. Прости, Север ему обмолвился, что сам позвонил твоему отцу. Как... как вы пообщались?
Я пожимаю плечами.
— Да никак, в целом. Они пытались убедить меня вернуться к ним. Бросить работу и не страдать ерундой.
Держаться подальше от Рената.
Этого я Стефе не говорю. Как и того, что вчера Север при родителях признался, что влюбился в меня.
Влюбился.
Наверное, я сама до конца в это не верю.
Но глупое дурацкое сердце почему-то болезненно сжимается, когда я думаю об этих словах. Когда вспоминаю страх, который заполнил глаза Рената там, на дороге...
Может быть я, как и Стефания, попала под удар Стокгольмского синдрома? Может быть... Но ведь прошло уже столько времени. Всё должно было пройти.
— Ну я не стану тебя ни от чего отговаривать, — качает головой подруга. — Знаю ведь, что это бесполезно, — лёгкая улыбка касается её губ. — Ой, чуть не забыла!
Вскочив, Стефа бросается к большой сумке на ремне, которую оставила у входа в палату.
