Золото и кровь (СИ) - Емельянов
— Нет, — просто ответила она.
И ничего больше.
Тирион поднялся и подошёл к ней. Она склонила к нему голову и серьги качнулись в ушах. Он молча смотрел на неё, а потом спросил:
— Я могу тебе доверять, сестра? Потому что, видят боги, я этого хочу. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Я не хочу больше терять никого из вас. Включая Аури.
— А я могу доверять тебе, брат? — спросила она в ответ. — Ты пришёл на меня и мой город войной, ты служил моему врагу, ты убил нашего отца.
— Ты убила тысячи невинных людей, ты тысячу раз хотела моей смерти, и, неловко напоминать, но вы с Джейме едва не убили нынешнего короля.
Серсея улыбнулась очаровательной улыбкой, наклонилась к нему ещё ниже, коснулась своим бокалом его и заговорщицки произнесла:
— Так значит — мир?
Тирион закатил глаза.
— Что за женщина. Значит — мир.
Было много того, что они не рассказали Тириону. Как ещё до рождения Аури Серсея кричала, что вернётся и уничтожит всех, кто был против неё. Как она требовала, чтобы Джейме сделал это и обвиняла его в трусости, а он то отмалчивался, то кричал, чтобы она пришла в себя. Как они были жестоки друг к другу в эти моменты, как он бросал всю правду ей в лицо, а она кидалась на него с кулаками, а он ни разу не поднял на неё руку в ответ, только держал её крепко, пока она не начинала рыдать. Потом они примирялись, так же яростно и страстно. И со временем Серсея, выплеснув всю свою злость, оставила это в прошлом. Как после она сходила с ума от криков дочери, не привыкшая растить ребёнка без слуг. Как на первые же деньги, присланные Тирионом, Джейме нанял служанку ей в помощь. Как он ночами спал сидя у двери с обнажённым мечом, когда в городе случились беспорядки, и как в итоге у этой же двери убил двоих, а ещё двоих прогнал прочь, и больше никто не рисковал приходить к ним, прослышав о странном нищем рыцаре без руки, который дерётся так, будто за ним стоит весь мир. Как ещё одного он убил кинжалом в переулке и скинул в канаву, потому что этот человек догадался, кто они. Тириону не обязательно было это знать, но Джейме всё ещё продолжал убивать за неё. Серсея заметила странного мужичка, выряженного в потёртое купеческое платье, который смотрел в их окна. Вечером Джейме сам выследил его, и тот клялся, что тоже бежал из Королевской Гавани и что никому ничего не скажет. Он даже клялся в верности им обоим и особенно королеве Серсее. Джейме вздохнул, щёлкнул языком и только и сказал: «Жаль, если ты не лжёшь». И воткнул кинжал ему между рёбер. Риск был слишком велик. Он не жаждал убийства, но если ради безопасности Серсеи и ребёнка он должен был на эту минуту снова стать тем, кем был когда-то, он был готов. На мгновение он ощутил отвращение, но тут же отбросил его — сейчас для этого было не время и не место.
Серсея встречала его молча, напряжённо стоя посреди комнаты и сцепив пальцы в замок. Он бросил на стол кинжал. И тогда она отблагодарила его, так, как умела, и как он никогда не был против получить благодарность. И сегодня его не смущало, что её возбуждает смерть, потому что он чувствовал то же. Убивать ради неё, ради того, чтобы защитить её, было извращённым счастьем, честью, и в нём это тоже пробуждало желание.
С тех пор он уходил каждый день на пару часов тренироваться с мечом, чтобы не потерять навык, потому что боялся, что не сможет защитить сестру и дочь, случись что, а больше защитить их было некому. И его усилия впоследствии не раз оправдали себя.
Тириону не следовало знать всего. Он и так знал слишком многое, а о ещё большем догадывался. Он знал своих сестру и брата. Он знал, что они безжалостны ко всем, кто против них. Он знал, что один из них во многом раскаивается, другая же о многом сожалеет, но спроси они сами себя и ответь со всей честностью на вопрос, пошли ли бы они снова ради себя и друг друга на многие страшные вещи, что им довелось совершить, они оба ответили бы: да. Возможно, они сами не задумывались об этом, но Тирион знал, что это так. Иллюзии обошлись ему слишком дорого, чтобы он до сих пор питал их. Пусть Джейме находит в них успокоение.
И всё же они были здесь, и Тирион был рад этому.
Они провели вместе три недели и, когда Тирион отбыл обратно в столицу, с его разрешения остались в его доме у моря.
Там же вскоре Джейме получил письмо от Бриенны.
«Сир Джейме, — писала она, — я искренне рада вашему воскрешению из мёртвых и возвращению на родину. Вскоре после вашей мнимой смерти я лично сделала запись в Книге братьев, где указала, что вы отдали жизнь за свою королеву. Мне доставило радость исправить её.
Сир Джейме, вы знаете, мне сложно подбирать слова. Но вы знаете всё, что я могла бы сказать вам, а я знаю, что вы бы ответили. Мне доставляет и горе, и радость верить, что вы наконец счастливы так, как мечтали. Если это действительно так, если вы обрели достойную вас любовь — до конца жизни я буду поддерживать ваш выбор и буду счастлива за вас. Остаюсь вашим преданным другом в любых обстоятельствах, Бриенна».
Джейме улыбался, медленно вчитываясь в её высокопарный слог, а потом долго стоял задумавшись, глядя на письмо. Она осталась единственным его другом, и он хотел оставаться другом ей. Он ответил ей коротко, сам, выбившись из сил, чтобы не потонуть в ошибках, выразил ей благодарность, заверил, что счастлив, и подписал: «Ваш преданный и навсегда благодарный друг Джейме. Надеюсь, если судьба ещё сведёт нас, то по одну сторону».
Серсее об этих письмах он не рассказал.
За следующие годы многое произошло. Они перебрались ближе к родне, и их гордость и непреклонность помогли им завоевать своё место. Кое-кто и правда был рад их видеть. Кое-кто неизменно пытался их оскорбить, и Джейме неизменно с лёгкостью принимал вызов — или бросал его сам — и неизменно побеждал. Он, казалось, был только счастлив этим сварам. Серсея вначале злилась, но увидев,
