Милая, у нас не будет развода - Арина Арская
— Напишу.
— Но скрепя сердце, — фыркает он. — Не от сердца это будет.
— Потому что сдохнешь ты с мыслями о другой.
— Сейчас сдохну с мыслями о твоих трусиках, — глухо отвечает он. — Поэтому сейчас я буду яростно отбиваться от тебя и не полезу в гроб.
— А с мыслями бы о другой полез, что ли?
— Я бы принял бы свою судьбу и твой гнев со всем смирением.
— Он меня бесит! — рявкаю на Лидию и в отчаянии повторяю. — Бесит! Я не знаю, почему я пятнадцать лет назад решила, что у него острый юмор! Я не знаю, почему смеялась до слез и до боли в животе! Я аж хрюкала от его тупых шуток!
— И это было прекрасно.
— Заткнись! — вскакиваю на ноги и верещу на Лидию. — Я все осознаю! Он хороший отец, замечательный муж, он красивый! Но он меня бесит! И на вопрос почему, я отвечу знаете что?
— Что? — Лидия даже не вздрогнула от моего крика.
— Потому что встречаться с весельчаком очень весело и задорно, но жить с ним — это совсем другое! Для него вся жизнь — большая шутка! Обхохочешься! И самая большая шутка для него теперь, что у него стоит на другую!
— Нет, Инга, — замираю от серьезного тихого голоса Егора. — Жизнь для меня не шутка. Будь все это шуткой, то я бы не пришел сюда.
Оглядываюсь, как загнанный зверь.
— Если ты меня не любишь, Инга, то так и скажи, — он пристально смотрит на меня. — Я прекрасно знаю, что я тебя раздражаю. Я не слепой, моя милая. Тебе со мной душно.
— Как и тебе со мной, — я выдыхаю слабый стон.
— Но разница в том, — он смотрит на меня темными глазами, — что я хочу все исправить. А ты хочешь этого?
И мне от его мрачного тона становится жутко. Я хочу спрятаться за его шутки. Лучше пусть шутки меня раздражают и вызывают гнев, чем то, что я сейчас чувствую.
Мне очень страшно.
Я не хочу прийти к осознанию того, что могла разлюбить Егора. Нет. Я готова стенать о несправедливости, о его вероломности, о его подлости, но не докопаться до той истины, что мужа можно разлюбить.
— Мне очень страшно, Егор, — шепчу я.
— И мне, — он не отводит взгляда.
Я молча сажусь рядом и тоскливо смотрю на Лидию:
— Мы в очень глубокой заднице.
— На этом предлагаю сегодня закончить, — Лидия откладывает блокнот и ручку. Смотрит на меня. Прямо и пристально. — И мне вас записывать на следующий сеанс?
Глава 11. А поехали!
— И что, — говорю я, когда Егор паркует машину, — я вот так сейчас пойду на работу?
Мы всю дорогу молчали.
Я не понимаю, как такое могло случиться, что первая встреча с психологом пришла к моим крикам и жутким словам, которые выплеснулись из меня кипятком.
— Могу домой отвезти, — Егор чешет щеку. — Можешь даже уволиться, Инга.
Мне бы сейчас тряпочкой лежать в темной комнате.
Меня будто выпотрошили.
— Ты же понял о чем я… Я наговорила того, что не должна была.
— Почему?
Егор разворачивается ко мне и приподнимает бровь.
— Потому что это было грубо и обидно.
— Зато доходчиво, — он едва щурится.
— Некоторые вещи лучше не говорить.
— Лучше носить их в себе и молча раздражаться? А потом увидеть в человеке, с которым планировал провести всю жизнь, бесячего клоуна?
— Я тебя клоуном не называла.
— Это да, — его медленно кивает. — Но мог бы стать клоуном. Еще немного и ты бы начала меня одергивать. Конечно, и так можно прожить до глубокой старости, но…
— Жизнь — это не только взлеты, но и падения, Егор.
— У нас сейчас падение, Инга. Затяжное такое. и мы опять начинаем спорить о том, о чем вроде пришли к взаимному согласию.
— Я просто не понимаю, как можно сейчас взять и пойти по своим делам, когда мы поссорились.
— А мы не ссорились, Инга.
— Да, но чувство такое, что разругались мы с тобой в пух и прах, — шепчу я. — И мне в таком состоянии ковыряться в архиве?
— Хочешь, чтобы я сказал, что все хорошо?
Устало смотрю на ряды машин. Вряд ли это поможет.
— А еще я могу томным голоском предложить тебе помириться, — пожимаю плечами.
— Конечно ты бы могла, — мрачно отзывается Егор. — И я бы согласился, но тебе, наверное, стоило это сделать без этой отчаянной ремарки, в которой я слышу, что я для тебя сущее наказание. Господи, Инга, я в тебя будто не член свой сую, а раскаленную кочергу. Может, половой акт для тебя пытка? Я тебе делаю больно?
— Нет.
— А дальше?
— Ты хоть кончаешь, — разворачиваюсь к нему. — А я нет.
А затем я прикусываю язык и медленно выдыхаю.
— Продолжай, Инга.
— А потом ты все это запомнишь, и… у тебя вообще на меня не встанет.
— Я, конечно, подозревал, но ты неплохо имитируешь оргазмы.
— Да большого ума не надо, чтобы сымитировать стоны…
— Так ты еще не стоны имитируешь.
— Ну сжать и разжать — дело практики.
— Лучше бы ты эту практику не для лжи использовала, дорогая, — Егор приближает свое лицо к моему. — Чуешь подвох? Практиковать в сжатии и разжатии не для того, чтобы меня оседлать и без скачек довести до оргазма, а чтобы обманывать. Это просто какой-то абсурд, Инга. Всему этому учат, чтобы мужиков подцепить, а ты… я в ахуе.
Откидывается назад и проводит ладонью по бороде.
— И ты опять думаешь только о своем удовольствии, — хмыкаю я. — Это тебя надо цеплять, удивлять, скакать вокруг тебя в кружевах. А не обнаглел ли ты часом?
— Если так посмотреть, то, конечно, обнаглел, — медленно кивает. — Но я вот могу сказать, как мне нравится и как я хочу, а ты нет. Как мне плясать перед тобой, Инга, — вновь смотрит на меня. — Думаешь, я не попляшу? Я хочу, чтобы ты кончала. Охуеть как этого хочу. И обожаю твою мокрую киску. Я помню, как ты возбуждалась. У тебя аж текло по ногам. Ты очень этого стеснялась, но это, блять, то что мне нужно, — переходит на голодный рык, — Мокрая, опухшая пизденка, в которую хочется зарыться всем лицом и чуть ли не сожрать ее! И да, сейчас у меня стоит!
Я молча сглатываю. Вот сейчас я готова бежать и прятаться
