Лаура Паркер - Опасная компания

— Я… я все сделала, Кора. Я спешу домой. Она проговорила это стремительно и сразу же отступила в коридор. Ноги несли ее обратно на кухню.

Черт! Она надеялась, что больше никогда его не увидит! С чего он начал за ней охотиться? С какой стати Дехупу понадобилось ее искать?

После ярмарки Кора одолжила ей газету, и она смогла прочесть все о Максиме Дехупе. Статья начиналась упоминанием о газетной империи, которую он унаследовал год назад, после смерти отца. Далее объяснялось, что в течение последних месяцев Дехуп посещал редакции на всем побережье, чтобы на местах ознакомиться со своими новыми обязанностями. Какой интерес может представлять для столь важной персоны она, Джорджиана?

Она начала обдумывать факты, которыми располагала. Как издатель он имеет доступ к любой информации, распространяемой агентствами печати. Если он человек настойчивый и въедливый, то мог бы узнать о ней очень многое.

О Господи!

Может быть, он узнал ее по какой-то газетной статье? Может, он надеется завоевать ее доверие, а потом вытянуть из нее эксклюзивное интервью?

Джорджиана сразу же отбросила мысль пройти к себе через заднюю дверь. Если он будет считать, что она дома одна, у него может появиться соблазн пойти за ней! Поэтому она пересекла соседний двор, а потом вышла на улицу. Еще не вечер. Она погуляет в парке в конце квартала и дождется, пока мистер Дехуп уйдет. А потом позвонит Алану и скажет, что случилось самое страшное: ее узнали!

«Чего ты боишься? Ведь он обыкновенный человек!»

Джорджиана не была уверена, что хочет ответить на вопрос, который только что задала самой себе. Три дня назад она позволила этому мужчине взять над собой верх, потому что не ожидала от него такой напористости и уверенности в своей способности очаровывать. Никогда раньше она не встречала мужчину, который осмеливался бы так обращаться с незнакомой женщиной. А что, если бы в ответ на его поцелуй она закричала или устроила настоящую сцену? Что бы он стал делать?

«Но ты этого не сделала, дурочка, и поэтому боишься его!»

Он был опасен; он угрожал ее безопасности и спокойствию.

Она прошла до конца квартала, пересекла улицу, попала в парк и только здесь заметила, что за ней следят. Это было то же томительное ощущение, которое она испытала на ярмарке, когда он смотрел на нее.

Игнорируя почти непреодолимое желание оглянуться, она засунула кулаки в карманы джинсов и пошла дальше. Она больше не станет идти у него на поводу, пусть следует за ней хоть на край земли, если ему того хочется. Она чуть было не стала жертвой газетной ищейки — и все потому, что у него смазливое лицо. Это было досаднее всего.

Ее каблук попал в трещину на асфальтовой дорожке — она споткнулась, но тут же восстановила равновесие и продолжила путь.

Все это было так нелепо! Он по-прежнему шел за ней следом и явно намеревался поговорить с ней.

Джорджиана осмотрелась. Чуть дальше, за деревьями, мать и малыш бросали кусочки хлеба уткам, подплывшим к берегу пруда. Она находится в людном месте. Этот мужчина опасен ей не больше, чем на ярмарке. Кроме того, ей известно, кто он, а Кора должна знать, что он пошел следом за ней. Если понадобится помощь, то свидетелей — сколько угодно.

Она внезапно остановилась и повернулась лицом к своему преследователю.

Он шел следом, метрах в десяти от нее, и, казалось, не спешил сокращать дистанцию. Благодаря этому она успела по-настоящему его рассмотреть. Сегодня на нем была одежда в приглушенных осенних тонах: зелено-коричневый свитер, кремовая рубашка, идеально оттеняющая его золотистую кожу, коричневые вельветовые брюки. Вся одежда казалась поношенной, словно ее владелец сделал выбор в пользу удобства, а не внешнего вида. Девушка решила, что такому мужчине можно не затруднять себя подбором тонов: он прекрасно смотрелся бы даже в серой мешковине или… вообще без одежды. Возможно, в последнем случае — даже лучше.

Эта мысль почему-то страшно рассердила Джорджиану, и первые ее слова прозвучали намеренно вызывающе:

— Если вы шли за мной для того, чтобы извиниться, то я готова вас выслушать.

Он остановился в нескольких шагах от нее, и его улыбка стала шире.

— Когда вы не вернулись в бухту Фэрфилд, я решил, что потерял вас. Я вас ждал.

Джорджиана ощутила легкую тревогу. «Я вас ждал»… В его словах прозвучала какая-то неизбежность. Но при чем тут бухта Фэрфилд? Она была там всего один раз, на второй день после своего приезда в Плауден. Ей хотелось побыть одной и обдумать то чудовищное предприятие, на которое она пошла. Откуда он мог знать об этом? Если только он не следил за ней еще с Мэриленда…

— Не знаю, о чем вы говорите, но мне не нравится, когда за мной следят. — Она скрестила руки на груди, решив прикинуться, будто не подозревает, почему он ее преследует. — Вы не кажетесь мне любителем подсматривать за чужой жизнью в замочную скважину. Впрочем, я с подобными любителями еще никогда не встречалась.

В уголках его глаз собрались морщинки. Секунду казалось, что он вообще не станет ей отвечать. А потом она заметила, как его взгляд скользит по ее груди.

— Я так и знал, что вы из тех женщин, которые говорят, что думают. «Классная леди» — вот что я подумал, когда только увидел вас. Эти длинные стройные ноги, изящные щиколотки, высокий подъем… Чего я не подозревал, так это вашего гортанного голоса. Он звучит… сексуально.

— Вы со мной незнакомы и не имеете права говорить мне подобные вещи, мистер Дехуп! — холодно ответила Джорджиана, надеясь, что он не заметил, как она покраснела.

Но он не оставил этот факт без внимания и придвинулся ближе, на его лице отразилось, как ей казалось, неуместное удовлетворение.

— Я даже не знаю вашего имени, но намерен узнать его, как, впрочем, и многое другое о вас. Я бы солгал, если сказал бы, что одного поцелуя было достаточно, чтобы удовлетворить мое любопытство.

Она отступила на шаг.

— Неужели вы настолько самонадеянны, что считаете себя вправе приставать к незнакомкам только потому, что у вас красивая внешность?

Он медленно огляделся, дав Джорджиане время заметить, что мать с ребенком ушли от пруда и теперь поблизости никого не осталось. Когда он снова посмотрел на нее, в его глазах искрился смех и, возможно, немного сочувствия.

— Я ведь не пристаю к вам, знаете ли. Неужели тот поцелуй не дает мне права узнать хотя бы ваше имя?

Джорджиана заставила себя не отвести взгляда. Он был так дьявольски уверен в себе — и в ней! Правда, на этот раз он не застиг ее врасплох.

— В последний раз против моей воли меня целовали на выпускном вечере в университете. Тот парень был пьян. Это было мерзкое лапанье. С тех пор мое отношение к подобным домогательствам не изменилось, — добавила она резко.