Дорис Уайли - Хочу вернуть тебя

— Я никогда и не думал, что это получится. Но я люблю тебя, Фиби. Я не прошу тебя выходить за меня замуж прямо сейчас, потому что мне нечего тебе предложить. Вначале я хотел бы добиться чего-нибудь в этой жизни, чтобы тебе никогда не было стыдно за меня.

Фиби погладила его волосы и обвила шею руками, позволяя Бретту положить себя на мягкую траву.

— Я не стыжусь тебя, — прошептала она, а затем вновь повторила слова, родившиеся в глубине ее сердца еще тогда, когда он мчал ее на мотоцикле к этому райскому месту. — Я люблю тебя, очень люблю!

Земля была сырой от росы, но они были без ума друг от друга и такие мелочи не замечали. Их поцелуи не были похожи на прежние, теперь это была смесь страсти, отчаяния и блаженства. Фиби перебирала пальцами волосы Бретта, все теснее прижимаясь к нему и все явственнее чувствуя силу его мужского начала.

— Бретт, Бретт, — стонала она, когда его обжигающий рот целовал ее грудь, опускаясь все ниже в разрез кофточки. Его дрожащие пальцы расстегнули трудно поддающиеся пуговицы и нежно оголили ее плечи. Наслаждаясь, он целовал округлые девичьи груди и напряженные розовые соски, искушая себя и доводя до исступления ее.

Пока он покусывал и ласкал все ее изнемогающее тело, она отчаянно пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки, так как ей безумно хотелось коснуться его обнаженного тела. Бретт осторожно водил языком вокруг ее набухающих сосков и прижимался рукой к сокровенному месту Фиби. В свои семнадцать лет она еще не испытывала таких головокружительных ощущений, но чувствовала, что Бретт может дать ей еще большее наслаждение.

Его пальцы справились с пуговицами на ее джинсах и дотронулись до трусиков. Но она вся сжалась, отталкивая его руку. Ее собственные руки в безудержном порыве исследовали его тело, ласкали грудь, шею, цеплялись за волосы и царапали спину. Для нее это было ни с чем не сравнимое ощущение слабости перед напряженной и угрожающей мужской плотью. Фиби и Бретт, не говоря ни слова, понимали друг друга по выражению глаз, дыханию, движению рук.

Когда Бретт старался снять узкие джинсы Фиби, непрерывно лаская ее круглые ягодицы, она приподнялась, тем самым облегчая ему задачу. Нижнее белье в срочном порядке последовало за джинсами. Теперь Бретт имел возможность восхищаться ее нежным обнаженным телом. Не отрываясь от нее и покрывая ее всю обжигающими поцелуями, он сбросил с себя оставшуюся одежду, заставляя ее трепетать в предвкушении незнакомой страсти.

— О, милая! О, любовь моя! — повторял он снова и снова, обнимая ее истомленное тело крепкими руками и разводя в стороны ее податливые ноги своим коленом. Фиби не имела возможности изменить ход событий, даже если бы хотела, так как уже в следующий момент Бретт с силой вошел в нее.

Она непроизвольно закричала от боли, и он застыл. Его лицо выражало одновременно и сожаление, и страсть. Но желание начать движение было сильнее.

Фиби инстинктивно согнула ноги и подняла их повыше. Она двигалась в таком темпе, какой задал Бретт, и это позволило ей забыть испытанную в первый момент боль. Она еще сильнее прижалась к Бретту и полностью потеряла контроль над собой. Ей казалось, что она то парит в воздухе, то бросается на землю, то снова воспаряет...

Долгое время они лежали неподвижно в объятиях друг друга, и Бретт нежно ласкал ее.

Повернувшись, Фиби взглянула на него, ожидая сиюминутного извинения и раскаяния. Ее мама всегда повторяла, что девушка должна сохранить себя до свадьбы. Вряд ли она могла предположить, что ее дочь потеряет девственность в семнадцать лет темной ночью на сырой холодной земле. Но Бретт смотрел на нее так восхищенно, как если бы она преподнесла ему самый дорогой подарок.

Фиби внезапно охватил озноб, хотя внутри все еще горел огонь. Она потянулась за вещами, но тут Бретт схватил ее за руку и повернул к себе.

— Фиби, — взволнованно заговорил он, — не стесняйся. И не бойся, я никогда не позволю себе упрекнуть тебя. Ты должна верить, что я люблю тебя. Я счастлив, что был первым твоим мужчиной.

Фиби улыбнулась и прижалась к его щеке, желая еще раз почувствовать его тепло.

— Я тоже счастлива, что именно ты был у меня первым, — сказала она и легонько поцеловала его в губы. — Но сейчас я замерзну окончательно, если ты не дашь мне одеться.

Она торопливо оделась и повернулась к нему. И только тут заметила странное выражение его лица. Когда они уже были одеты, он взял ее за руку и притянул к себе. Она взглянула на него, ожидая, что сейчас он ее поцелует, но он нахмурился.

— Это было замечательно, Фиби, но этого недостаточно, — сказал Бретт глухим голосом. — Мы обожжены страстью. Но я хочу большего, чем секс.

— Скажи, чего именно ты хочешь? — спросила Фиби, хотя знала ответ заранее. Он хотел того же, чего и она: счастливого брака, умненьких детей и спокойной жизни до старости. Но не здесь и не сейчас. В следующем году она поступит в колледж, уедет из Конуэя. Ах, если бы он только поехал вместе с ней! Но даже если он не сможет поехать, их любовь преодолеет любую разлуку.

— Я уже говорил тебе, — сказал Бретт, и счастье озарило его лицо. — Я хочу открытости. Я хочу пройтись по главной улице Конуэя вместе с тобою. И я хочу знать, что ты не стыдишься меня.

— О, Бретт, — взмолилась Фиби. — Ты же знаешь, что это невозможно сейчас.

— Я думал, что ты любишь меня. Но для тебя это, видно, не любовь, — сказал он с болью в голосе.

Сердце Фиби пронзила игла. От его бестактности и грубости, никогда не проявлявшихся прежде по отношению к ней, слезы навернулись на глаза и покатились по щекам. Она смахнула их. Одной минуты хватило ей, чтобы испытать и безудержную страсть, и глубокое разочарование.

— Не так все просто, Бретт. И наша любовь здесь ни при чем. Ведь мне только семнадцать лет, и мой отец убьет тебя, если узнает, что случилось.

— Может быть, мне не следовало допускать этого. Но я хотел тебя, я желал этой близости, как никогда и ничего раньше. И ты, я чувствовал, хотела этого так же, как я.

Может, даже больше, добавила Фиби про себя. Ее все восторгало и пленяло в нем с того момента, когда она села к нему на мотоцикл и они помчались навстречу будущему. Да, она хотела его! И она любила его! Но она не готова заявить об этом на весь мир. Она не готова объявить об этом даже своему отцу.

— Ты не знаешь моего отца, Бретт, — сказала Фиби, пытаясь остановить слезы. Как могли они за такое короткое время превратиться из любовников во врагов? — Он очень сильный человек и знает, как сломать тебя.

— Я не боюсь твоего отца, — огрызнулся Бретт.

— Но я боюсь, — проговорила Фиби и расплакалась. — Если он узнает про нас, он не разрешит мне поступать в колледж. Он уничтожит тебя. Я всегда повиновалась ему и не хотела бы испытать на себе его ярость. Но я не хочу терять и то, что есть у нас.