Дениз Робинс - Сладкая горечь

Сэр Майлз тяжело вздохнул:

— Ну хорошо, дорогая, только не делай ничего в спешке. Подожди немного, а там посмотрим. В твоем возрасте я столько раз влюблялся и разочаровывался, прежде чем нашел ту единственную, на всю жизнь, которая стала моей женой. Никогда не позволяй себе идти на поводу у эмоций. Ведь так легко совершить ошибку, пойми. Очень может быть, что этот твой парень действительно лучше, чем мы все о нем думаем. Но не теряй головы.

Рейн отвернулась, разочарованная тем, что дядя не поддержал ее. Как было бы хорошо, если бы он принял ее сторону. Сэр Майлз был главой семьи Оливент. Впрочем, чем больше пытались очернить Клиффорда в ее глазах, тем больше она убеждалась, что все неправы. И тем больше ее бесило, что она должна будет вскоре покинуть Англию и Клиффорда.

Разговор с дядей испортил девушке настроение, и за ужином она была тиха и молчалива. Арман, сидевший рядом с ней, заметил это.

— Вы позволите пригласить вас завтра вечером в театр? — спросил он.

Она ответила не сразу. В мягком мерцающем свете трех высоких свечей в старинных серебряных канделябрах Рейн казалась неправдоподобно прелестной, но очень печальной, и это огорчало молодого француза. Зная причину ее грусти, он не очень удивился, когда девушка сказала, так тихо, чтобы он один мог ее слышать:

— Благодарю… вы так добры… но, ах, Арман… как вы думаете, мы не могли бы провернуть еще раз такое же дело, как в Риджент-Парк, если, конечно, мне удастся все устроить?

Он замер. Его тонкие чувствительные пальцы вцепились в вышитую салфетку, лежавшую у него на коленях. Какое-то время он не мог найти слов для ответа, в ужасе думая: «Только не это. Боже мой! Если бы она знала, где он сейчас и с кем! Если бы я только мог ей сказать!..» Но он ничего не сказал. За темными солнечными очками Рейн не могла видеть в его глазах боль и злость. Она повторила свой вопрос нервным быстрым шепотом. Арман чувствовал, что не в состоянии прикрывать ее, однако готов был сделать что угодно, Лишь бы вернуть ей веселость и снова услышать ее смех.

— Прошу вас, Арман, — молила она.

Он ответил ей вопросом, который никто, кроме нее, не мог услышать:

— Вы так сильно любите этого человека?

Рейн возмутилась — какое он имеет право спрашивать ее об этом? Они же едва знакомы. Однако надо учитывать, что она сама призналась ему во всем и втянула его в это дело, так что ей не стоит обижаться. Поэтому она постаралась успокоиться и ответила односложно — это был страстный выдох, который поднялся, как показалось Арману, из самой глубины ее пылкого юного сердца:

— Да…

Он отвернулся, но смог выговорить:

— Очень хорошо! Сделаю для вас все, что в моих силах… но прошу вас, будьте осторожны.

Арман вздохнул с облегчением, когда миссис Оливент встала из-за стола и дамы вышли из столовой, оставив их с сэром Майлзом курить сигары и потягивать бренди.

Роза Оливент, в самом добром расположении духа, взяла дочь под руку и улыбнулась ей:

— Все говорят, что сегодня ты просто очаровательна, дорогая.

— Спасибо, мам, — равнодушно бросила Рейн.

Взгляд темных, глубоко посаженных глаз герцогини перебежал с лица дочери на личико внучки.

— Да, она пользуется успехом. И очень мила с моим Арманом, рада это отметить. О чем вы там шептались за столом, малышка?

Девушка отвела глаза. Она подошла к пианино, на котором стояла огромная ваза с тюльпанами, и принялась перебирать их, потом, чуть помедлив, ответила бабушке:

— Так… ни о чем.

— По-моему, Арман очаровательный молодой человек, — вступила в разговор миссис Оливент, — но я надеюсь, что Рейн будет оказывать ему не слишком много внимания.

Рейн резко повернулась к матери:

— Он что, получил недостаточно хорошее образование? Или ты считаешь, что профессия архитектора недостаточно престижна?

Холодные голубые глаза миссис Оливент встретились с серыми глазами дочери. Они долго враждебно смотрели друг на друга. Потом мать смягчилась и примирительно проговорила:

— Ну же, Рейн, девочка, перестань, не будем затевать ссору из-за таких пустяков.

— По-моему, ты сама к этому стремишься, — отрезала Рейн. — Ты, кажется, намекаешь, что не одобряешь моей симпатии к архитектору бабушки.

— Рейн, прошу тебя… — начала было миссис Оливент.

— Перестаньте, — тут же вмещалась герцогиня и постучала эбонитовой палкой по паркету. — В чем дело? И почему Рейн не может симпатизировать моему Арману? По-моему, это было бы очень славно.

— Мама, что ты такое говоришь! — возмутилась Роза Оливент. — Надеюсь, ты не для того ввела этого молодого человека в круг нашей семьи, чтобы сосватать за него Рейн?

— Я бы не стала возражать, если бы они понравились друг другу. Де Ружман — старинный благородный род. Отец Армана — настоящий герой, его имя навсегда вписано в историю Франции, и Арман делает блестящую карьеру. Когда он закончит реставрацию монастыря Канделла, его ожидает очень серьезное предложение — правительственный заказ, связанный со строительством муниципальных зданий в Провансе.

Миссис Оливент передернула плечами.

— Ну, не знаю…

Тут вмешалась Рейн, глаза ее горели гневом:

— Арман мне очень нравится, и я всегда буду стараться угодить вам обеим, но все-таки мне хочется, чтобы в этом вопросе выбор оставили за мной. Мне уже надоели все эти ваши сватанья. Слава богу, что скоро я стану совершеннолетней!

— Чтобы сделать какую-нибудь отчаянную глупость, — поджав губы, подхватила миссис Оливент.

— Это, надо думать, Камушек в сторону Клиффорда… — Рейн произнесла вслух всем ненавистное имя, дрожа от возмущения.

Герцогиня сказала примирительно:

— Ну, дети мои, не будем портить такой приятный вечер. Роза, ужин был Превосходный. Рейн, маленькая моя, успокойся.

Девушка подошла к окну и встала спиной к обеим женщинам, невидящими глазами глядя на залитый светом парк. Она услышала за Спиной слова матери:

— В общем-то, раз уж на то пошло, я наверняка предпочла бы Армана де Ружмана этому Клиффорду Калверу, и говорю об этом напрямик.

— Боюсь только, что выбрать мне никто не даст, — проговорила Рейн глухо и выбежала из комнаты.

Ей нужно было время, чтобы справиться с эмоциями, к тому же ее охватило жгучее желание услышать голос Клиффорда, хотя бы на мгновение… услышать его вальяжный, чарующий голос, который убедит ее в его любви и преданности; он укрепит и поддержит ее, и тогда она сможет справиться не только с семьей, но и со всем миром, если потребуется, — главное, чтобы он был рядом с ней.

По странному совпадению Клиффорд как раз в этот момент презрел правило — никогда не звонить Рейн домой, и набрал номер квартиры Оливент. Ему очень любопытно было узнать, что сказал де Ружман насчет своего подбитого глаза… и вообще, что он рассказал Рейн.