Джорди Риверс - Во Имя Закона

Старший же бакалавр, в отличие ото всех, выглядел так, будто судьба мира была ему глубоко равнодушна, и он давно забыл, что на этом свете есть добро и зло.

Обитая на нижних этажах поднебесья, редко нарушая свое затворничество выходами наверх, один из самых могущественных волшебников их мира утратил в своем облике все краски. Только его седые волосы выделялись, белым покрывалом укутывая серую равнодушную фигуру.

И еще взгляд. Взгляд его бесцветных глаз приковывал к месту, лишал собственной воли. Гемме понадобилось немало мужества, чтобы решиться на разговор с волшебником. И только отчаяние и боль невыносимой утраты придали ей требуемых сил.

– Проходи, – первым обратился к ней бакалавр.

Его официальный тон усилил опасения Геммы в том, что сильные поднебесного мира не собираются идти ей навстречу.

Одного холодного взгляда Старшего бакалавра оказалось достаточно, чтобы все поменялось местами. И будто уже не Гемма пришла требовать ответа, а сама она должна была его держать.

– Спрашивай, – произнес древний волшебник, поднимаясь и выходя из-за стола.

Когда Гемма поняла, что бакалавр подойдет к ней вплотную и будет смотреть ей прямо в глаза, все обвинения вылетели из ее головы, и осталось только одно:

– Почему… – Гемма сузила глаза, пытаясь хотя бы так защититься от всепронизывающего взгляда бакалавра, – Почему вы не дали ему шанса измениться?

– Шанс один. А нужен он двоим. Ты выбрала не Фредерика, – ответил бакалавр.

– Ансельм? – с неверием воскликнула она. – Разве ему тоже нужен этот шанс?

– Нет, – волшебник покачал головой. – Нетронутые не способны меняться.

– Кого же я выбрала? В поднебесье нет более дорого мне человека, чем брат! – Гемма начинала вновь обретать свою ярость.

Но одного поворота головы старца оказалось достаточно, чтобы девушка вспомнила, с кем разговаривает.

– Пока нет, – согласился бакалавр.

Гемма во все глаза смотрела на древнего волшебника перед собой, опасаясь, не выжил ли он из ума.

А волшебник тем временем продолжал:

– Душа Фредерика стала гордой и очерствела. Твоя душа уже наполняется страхом его потери, которую ты начала предчувствовать. Мы могли потерять и тебя. Теперь же ты, понимая закономерность произошедшего устремишься к Закону, и боль твоя будет работать на общее благо. Помни о Законе. Душа должна быть чиста. Она принадлежит Ему.

– Но Судный час? – едва слышно спросила Гемма. – Разве мы справимся без Фредерика?

– Твоей боли хватит пока на двоих.

– А потом?

– А потом мы выберем нового жителя.

Гемма молчала. Бакалавр был непреклонен. Она понимала, что если будет упорствовать и не сможет увидеть закономерность происходящего, то отправиться вслед за Фредериком. Но как она могла отказаться от него? Как могла его оставить? Ради кого?

– Я выбираю брата! – уверенно произнесла Гемма.

Старик опять покачал головой, останавливаясь и поворачивая к ней седовласую голову:

– Фредерик мертв. Разве ты этого не поняла?

Гемма задохнулась, похолодела. Не только от его слов. Больше от того, как ожили вдруг его глаза. Обыкновенное равнодушие сменилось фанатическим блеском. Бакалавр вцепился взглядом в лицо девушки, следя за каждой появляющейся эмоцией. Гемма не смела отвернуться. И сквозь разворачивающуюся внутри боль, захлестывающую ее и сбивающую с ног, родилось понимание: бакалавру нужно было именно это. Он наблюдал за ее страданием.

– Закон, – изрек, наконец, волшебник. – Думай о законе, и тогда все на благо тебе.

Гемма готова была разрыдаться прямо здесь. Она сама не знала, какими силами сдерживалась.

– Гордячка, – произнес бакалавр на удивление ласково, в уголках его губ, давно превратившихся в высохшую нитку, мелькнула улыбка.

– Мне тоже нужно измениться? – спросила Гемма, вспомнив, какое именно нарушение законов поднебесья привело Фредерика к гибели.

– Уже нет, – сказал волшебник, отворачиваясь и направляясь обратно к столу. – Боль потери все сделает за тебя, и душа твоя очистится.

– Кому тогда нужен шанс Фредерика? – воскликнула Гемма в отчаянии.

Но ответа не было.

Она стояла, изо всех сил сдерживая слезы, и не могла больше вымолвить ни слова. Вопросы, непонимание так и застыли в ее суровых серых глазах, отчего глаза блестели невыплаканными слезами и невысказанными упреками.

– Ты любима. Все во благо. Иди, – сказал Старший бакалавр, усаживаясь обратно в кресло.

Разговор был окончен, но Гемма стояла, набираясь смелости задать еще один вопрос.

– Ты хочешь узнать про Ансельма? – прочитал в ее взгляде волшебник.

Гемме даже не требовалось кивать.

– Ты забываешь о том, что ему не больно.

– Но он потерял друга…

– Он давно все потерял, – резко произнес бакалавр, наклоняясь вперед. Глаза его опять нехорошо блеснули. – При рождении. В обмен на свой дар. У Ансельма нет друзей. У нетронутых есть только Закон. И Закон обязывает их относиться к каждому, как к другу или брату.

В голосе бакалавра слышалось нарастающее раздражение. Гемма поняла, что она уже давно переступила черту дозволенного.

Девушка сдержанно поклонилась и, не видя ничего перед собой, вышла из кабинета. Она не вернула Фредерика. Никто уже не сможет этого сделать.

Прошел год.

Флоренс вела машину по залитому водой ночному шоссе. Видимость была нулевая, так как дворники не справлялись с ливневыми потоками, обрушивающимися на лобовое стекло ее новенького форда. Глаза застилали слезы, а еще слепил свет фар выныривающих из кромешной тьмы встречных автомобилей.

Какая манящая перспектива. Поворот руля, встречная полоса, и все кончено.

Флоренс шмыгнула носом, свернула на обочину и выключила двигатель, оставив аварийку. Она не хотела подвергать опасности никого кроме себя. Ее жизнь потеряла смысл. Но только ее жизнь.

Ливень продолжал бушевать, с силой стуча по крыше автомобиля. Ветер порывами сотрясал и без того неспокойный форд.

Флоренс подумала о том, что машина защищает ее от непогоды как раз в тот самый момент, когда ей хочется почувствовать на себе всю мощь стихии. Она устала защищаться. Красивый дом, престижная работа, дорогой автомобиль, сколько можно ставить преград между собой и миром? Ничто не защитит от потерь. Но кое-что может принести утешение.

Флоренс распахнула дверцу и выскочила в свирепствующую непогоду.

– Она! – произнес Младший бакалавр, вертя в руках очки в тонкой металлической оправе. – Она нам подходит.

Но неуверенный голос и бегающий взгляд выдавали внутренние сомнения. Он ерзал в кресле и избегал смотреть в глаза коллегам.