Даяна Тейт - Не говори мне о любви

Брент, словно прочитав ее мысли, весело поглядел на нее.

– Знаете, недели через две приезжают мои братья.

– И вам надо выглядеть прилично, правильно? – Она улыбнулась.

– Правильно.

Эмме не хотелось, чтобы он ей нравился, но она не могла отказать ему в обаянии.

Когда они остановились перед домом Мэгги, Брент не вышел из машины и не открыл перед ней дверцу.

– Если вам не хочется ночевать тут, я могу пригласить вас к себе.

– Шутите! – Эмма резко повернулась.

– Не беспокойтесь. У меня нет никаких видов на вашу… невинность, – усмехнулся он.

Он произнес это необычным тоном, понизив голос на последнем слове, и у Эммы вдруг по спине побежали мурашки. Ей стоило больших усилий унять дрожь.

– Мистер Форрест, к чему эта вульгарность? Мне не нравится ваше поведение. С самой первой минуты нашего вынужденного знакомства вы почему-то все время критикуете и унижаете меня. Я очень рада, что тетя была вашим другом, но, если честно, не понимаю, что она в вас нашла.

– Возможно, я просто оказался рядом, когда она во мне нуждалась. – Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее.

– Может быть, это вы нуждались в ней, чтобы научиться хорошим манерам! – резко возразила Эмма, берясь за ручку. Она дернула ее и пулей вылетела из машины. – Спокойной ночи, мистер Форрест. От имени своей семьи я благодарю вас за то, что вы делали для Мэгги. Если, конечно, вы что-то делали. Надеюсь, мы больше не увидимся.

Проговорив это, она развернулась и бросилась в дом. Брент не окликнул ее и не попытался остановить, и Эмма еще долго гордилась бы собой, если бы не вспомнила, что утром собирается взять у него машину. И ей сразу стало грустно.

Она закрыла входную дверь и, привалившись к ней спиной, вдруг ощутила усталость, накопившуюся за этот очень длинный и печальный день. Она попыталась забыть все плохое, особенно что касалось Брента, и подумать о чем-нибудь приятном. Как бы грустно и одиноко ей ни было, прием в библиотеке согрел ей душу.

Постояв у двери, Эмма отправилась в солнечную комнату, где провела довольно много времени, прежде чем пойти спать. Кошки явно скучали по Мэгги, к тому же им была нужна вода, не говоря о еде и чистой подстилке. Пришлось привести все в порядок. Во-первых, потому что от этого все равно никуда не деться, а во-вторых, чтобы Бренту Форресту не за что было к ней придраться.

Когда утром Эмма спустилась вниз в зеленом с желтыми цветами летнем платье, ключи от машины лежали на столе в кухне. Ей стало не по себе от того, что кто-то посторонний входил в дом, пока она спала или, возможно, принимала душ, но она постаралась не думать об этом. В конце концов он ухаживал за кошками. И она с удовольствием представила выражение его лица, когда он заглянул в чистую комнату.

Сварив кофе и приготовив тосты из черствого хлеба, Эмма опять чуть не расплакалась, представив, что Мэгги еще на днях покупала этот хлеб для себя. Однако ей удалось справиться со слезами, стоило только вспомнить, как прекрасно ей спалось в ее старой комнате.

Около одиннадцати она вышла на улицу, где ее уже ждала машина. Эмма решительно забралась внутрь и осмотрелась. Давно ей уже не приходилось водить такие машины.

Она попробовала переключить передачу и почувствовала неудобство для женской руки. Тем не менее она проверила все передачи, чтобы знать, где какая. К сожалению, от набалдашника рукоятки остались лишь одни воспоминания. Наконец она решилась нажать на газ. Как ни странно, машина завелась мгновенно, и Эмма с опаской поставила ногу в босоножке на стершуюся педаль.

К мистеру Армстронгу она приехала вовремя. Эмма прошла в его кабинет с застекленными книжными шкафами и на редкость удачно подобранной старинной мебелью и сразу почувствовала, что тут никто никому пыль в глаза не пускает. Контору открыли лет сто назад, и с тех пор ничего в ней не меняли. У нее сложилось впечатление, что мистер Армстронг страстный поборник традиций и постоянства.

Адвокат, широко улыбаясь, поднялся ей навстречу и даже вышел из-за стола, чтобы подвинуть кресло. Потом надел очки и достал синюю папку.

– Это для вас. – Он перегнулся через стол и протянул ей конверт.

Эмма узнала почерк Мэгги. Еще одно письмо. У нее сразу посветлело на душе и захотелось открыть его и прочитать, но она вовремя остановилась, вспомнив, как расплакалась накануне. Глянув на мистера Армстронга, терпеливо ожидавшего, что она будет делать, Эмма убрала письмо в сумку, решив прочитать его, когда останется одна.

– Спасибо, я вас слушаю. – Она показала рукой на документы на столе.

Откашлявшись, адвокат прочитал ей несколько строк, в которых говорилось о разных пожертвованиях.

– А теперь то, что касается лично вас, мисс Тейлор, – сказал он. – Мисс Годвин завещала вам почти все свое состояние. Она умело распорядилась деньгами, оставшимися ей от отца, и вы получаете довольно большую сумму.

К тому времени как адвокат закончил свою речь и объявил, какую именно сумму тетя Мэгги завещала своей внучатой племяннице, Эмма уже едва могла усидеть в кресле. Она прижала руки к груди и смотрела на мистера Армстронга широко раскрытыми глазами.

– Завещала мне? Почему? А кошки?

– О них она тоже не забыла. Но есть одно условие.

– Условие?

– Да. Мисс Годвин в своем завещании ставит условие, если вы согласитесь его принять: вы должны год прожить в ее доме и заботиться о ее любимых кошках.

Мистер Армстронг поправил галстук и откинулся на спинку кресла, словно избавившись наконец от чего-то неприятного.

Эмма ничего не понимала.

– Зачем она это сделала? Она мне говорила совсем другое. Очень-очень давно она сказала…

Мистер Армстронг взглянул на нее поверх очков.

– Завещание изменено недавно. Брент Форрест…

– А при чем тут он? – выпрямившись, спросила Эмма, почувствовав угрозу.

– Он душеприказчик. – Мистер Армстронг улыбнулся, словно говоря: не забивайте свою хорошенькую головку эдакой чепухой. – Официально завещание будет утверждено через некоторое время, а до этого вы можете брать сколько угодно денег на свои нужды и на нужды кошек у Брента. Он распоряжается имущественным фондом, и вам надо лишь сказать ему…

Эмма даже открыла рот от изумления.

– Не понимаю, почему я должна говорить что-то ему?

– Таковы условия. Если создан фонд, то после смерти его создателя управление всеми делами переходит в руки душеприказчика.

– Значит, в руки Брента Форреста, – упавшим голосом проговорила она.

– Мисс Годвин решила это несколько месяцев назад. Все свои деньги, акции и все прочее она оставила фонду, – пояснил адвокат. – Дом тоже. – Мистер Армстронг кашлянул. – Но с отсрочкой… Ей, наверное, хотелось, чтобы он еще хотя бы год принадлежал семье.