Личное дело майора - Марина Анатольевна Кистяева
На них.
глава 5
ГЛАВА 5
– Ты поздно возвращаешься.
Тихонов не поверил собственным ушам.
Точнее… Очень даже поверил.
Зря, когда парковался, не увидел машину Тамары.
Хрен бы он остановился у дома! К парням поехал… Или в гостиницу!
Да не имеет значения!
Тамара подошла к нему и встала рядом.
Первое, на что обратил внимание Евгений, – ее лицо. Без косметики, волосы растрепаны.
Точно, бля, не с вечеринки к нему приехала, а из дома. Из постели.
– Пятый час, – устало бросил он, направляясь к подъезду.
Не до Бягезовой ему сейчас!
Точнее, как раз только до нее и есть дело!
Как тот мужик ее держал!
Близко…
Бедрами касались…
Охренеть просто!
Чтобы не сорваться и не наорать на нее – а это сделать очень хотелось, но чертова усталость брала свое, – Евгений открыл подъезд и вошел.
Тамара следом.
Молча.
Молча они поднимались и в лифте.
– Зачем приехала? – не выдержал он на лестничной площадке, вставляя ключ. – Почему к своего богатому папику не поехала?
Сарказм все-таки слетел с губ, выдавая его с головой.
Убил бы нахер…
Обоих.
Особенно того. В костюме.
Он же, сука, потом и ее, и судью в майбах свой усадил и увез!
Тихонов запомнил номера. Пробьет при желании…
И не при желании тоже.
– Я спать хочу, Жень. Очень.
– И?..
Они вошли в квартиру. Первым вошел Евгений. Дверь за собой не прикрыл.
Прикрыла Тома.
– Вы сегодня шумели… У Ярмоловских… Я испугалась. Значит, будут кошмары сниться.
– А при чем тут я? – снова огрызнулся он, присаживаясь на пуфик и скидывая опостылевшие берцы.
Лицо оказалось напротив бедер Томы…
Черт…
В висках у мужчины мгновенно запульсировало, а ярость, что клокотала в нем наравне с адреналином с той самой минуты, когда он увидел Тому с мужиком, рвалась наружу.
– При том. Я спать у тебя буду. Тут мне спокойно, – немного устало произнесла девушка.
Евгений ответил не сразу. Поставил берцы на полку, краем глаза отметив, что Тамара тоже скинула босоножки.
В очередной раз выругавшись, он направился на кухню. Во рту пересохло. Да и как-то успокаиваться надо.
– А как же твой ухажер? С ним плохо спится? – огрызнулся Тихонов, все же не удержавшись наливая себе из кувшина воды.
Тамара остановилась в дверном проеме и шумно вздохнула.
– Футболку дашь? – вопросом на вопрос ответила она и потянула платье вверх, намереваясь его снять.
Так просто?
Охренеть!
Футболку ей, значит? А больше ничего не надо?
Но все обидные слова, которые душили его изнутри, застряли в горле, когда он увидел Тому в нижнем белье.
Сука, кто вообще разрешил красивым девочкам носить такое?! О мужиках подумали?!
Для вечера – или для того старого кобеля?! – Тома снова надела белое безобразие. Бельем его язык не поворачивался назвать. Потому что оно было полностью сетчатым. И показывало все.
Абсолютно все.
Розовые соски, напряженные, маленькие. Такие зовущие. Натянувшие ткань.
И треугольник на лобке. Не чисто выбритом, а с широкой, но аккуратной полоской темноватых волос, от которых невозможно было отвести взгляда.
Тихонов громко сглотнул и налил себе еще воды.
Сердце тарахтело в груди.
Вот что, скажите, что ему мешает поиметь эту девочку? Стянуть с нее белое «сито» и прильнуть губами к набухшим складкам? Собрать дурманящий сок, одновременно разводя складочки шире, чтобы добраться до сладких местечек?
Член дернулся, уперся в белье.
Тихонов был на грани. Грохнув стакан о стол, едва не разбив, он, сжав зубы, прошел мимо застывшей Тамары. Не удержался, втянул в себя ее сладко-терпкий запах и направился в ванную, дверью которой от души грохнул.
Пусть делает что хочет!
Футболку его надевает! Платье!
Ему до лампочки!
Быстро раздевшись, Евгений залез под холодный душ и зашипел от раздражения. Иначе никак…
Тронет ведь ее. Возьмет.
А нельзя…
В ванной он пробыл недолго. Страсти внутри поутихли. Контрастный душ – это вещь.
Почистив зубы и пригладив отросшие волосы, Евгений вышел из ванной.
Тихо.
Значит, ушла Томочка…
А, нет. Босоножки стоят рядом с его берцами.
Тогда отчего тихо?
Он кинул взгляд в сторону спальни. Дверь закрыта. Прошел в зал, и улыбка невольно коснулась его губ.
Спит девочка.
Свернулась клубочком на неразобранном диване, ничем не прикрытая.
– Холодно же…Дурочка… – Женя не заметил, как произнес обращение с нежностью, которой наполнилось сердце при виде спящей девушки.
Он подошел к дивану и присел на корточки.
И что с тобой делать, Тома?
Она подложила ладони под щеку, колени притянула к животику. Поза эмбриона. Нежная и очень уязвимая. Как и она сама…
Тихонов пытался отключить свою зависимость от ее красоты. От ее тела. Старался не смотреть.
Не получалось…
Как не любоваться такой красотой? Не трогать…
Он протянул руку и убрал прядь с щеки Тамары.
Чашка бюстгальтера немного сместилась вниз, лямка съехала с плеча, грудь оголилась. Евгений был прав – красивая у него Тома.
Да-да, у него. Она же сейчас в его квартире!
Вздохнув, Евгений пружинисто поднялся, ударив ладонями по коленям. Спать тебе, Тихон, сегодня снова на диване…
Он аккуратно поднял Тому на руки. Она слабо застонала, не открывая глаз выдохнула:
– Жень…
– Спи, маленькая.
Она кивнула и прижалась к его груди.
***
Им дали на отсып полдня. На службу велели явиться к двум.
Евгений открывал глаза с трудом.
Запах вкусной еды теребил обоняние.
К нему в гости мама пожаловала? Кто хозяйничает на кухне с утра пораньше?
Тома…
Она…
Проведя ладонью по лицу, надеясь, что физиономия от недосыпа не особо опухшая, Евгений поднялся. Натянул домашние штаны, усмехнулся утреннему стояку.
Пусть некоторые любуются и принимают мужика таким, какой он есть с утра.
Возбужденным, злым и голодным.
Последнее касалась и еды, и секса. И непонятно, чего острее хотелось. Наверное, все же второго. И без «наверное» все-таки.
Мало кто из парней может похвастаться тем, что красивая девочка с утра хлопочет на кухне.
В вечернем платье…
Правда, без макияжа, но оттого еще желаннее. Чище, что ли.
– Привет, – проговорил Евгений, останавливаясь в дверном проеме и упираясь плечом в косяк.
Оказывается, это особый вид удовольствия.
Видеть Тамару Бягезову у себя на кухне.
– Привет. Я пожарила колбаски с омлетом. Спасибо за гостеприимство.
Она улыбнулась немного натянуто, а потом направилась к нему.
Женя приготовился. Он точно не знал, что она сделает, но
