Павел Шорников - Кукла на качелях

К машине она вернулась в приподнятом настроении.

— Что скажете, Алена? — Хохлачев предупредительно открыл перед ней дверцу.

— У вас есть какие-нибудь пожелания относительно конечного результата? — спросила она.

— Никаких. Даю вам полную свободу творчества.

— Поскольку у вас строительная фирма…

— К сожалению, рабочими помочь не могу, — перебил ее Хохлачев. — Действуйте по своим каналам.

«Начинается, — проворчала она про себя, — я еще не сказала окончательное «да», а он мне уже палки в колеса ставит. Вот возьму и пошлю все к черту!..»

— Ну что, едем подписывать договор? — спросил Андрей и подумал: «Только бы она согласилась… Соглашайся! Ну! Ты же можешь! Я знаю!»

Алена молчала, чувствуя, что вот сейчас — именно сейчас — решается ее судьба… Наконец она решилась и, прокашлявшись, сказала:

— Поехали!

Первой, кого они встретили в офисе, была секретарша — молодая девушка с выражением легкого удивления на лице. Секретарша оказалась очень приятным человеком. И именно этим не понравилась Алене: раз секретарша приятна ей, значит, она приятна и ему.

«Боже, я уже ревную…» — удивилась девушка.

Хохлачев представил дизайнера Григорьеву своей не очень многочисленной команде: заместителю по имени Сергей, менеджерам, бухгалтеру, экономисту… Приняли ее хорошо, но все же она заметила на себе пару косых взглядов.

Подписание договора в присутствии представителя Комитета по градостроительству и архитектуре господина Уткина, без визы которого нельзя было начать ремонт дома, заняло десять минут.

— Помощника возьмете? — спросил Андрей у Алены.

— Великое создается в одиночку, — ответила она.

— C’est bien — хорошо… Половина суммы завтра же будет перечислена на ваш счет.

Никакого счета у Алены не было.

— Предпочитаю наличными, — бросила она сакраментальную фразу.

— Как скажете… Вечером деньги будут у вас.

Была открыта бутылка шампанского: за успех предприятия.

— Мне знакома ваша фамилия, — сказал господин Уткин, поглаживая второй подбородок. — Мы наверняка должны были встречаться.

— Мы и встречались, — спокойно ответила Алена, хотя видела Уткина первый раз в жизни. — Полгода назад. На открытии казино «Фортуна».

— Да, да… — закивал Уткин. — Вспоминаю, вспоминаю…

Про казино Алена знала от тетки. То, что там были чиновники всех мастей, — тоже. Ей повезло, что, судя по реакции, там присутствовал и господин Уткин.

Кажется, удача была на ее стороне.

Алена с головой ушла в работу. На ее счастье — опять повезло — позвонила из Нидерландов тетя, предупредила, что задерживается на неопределенное время, поинтересовалась, как дела.

Алена в свою очередь спросила про дом Малькова, сказала, что хотела бы посмотреть документы: как, что, откуда, куда…

— Зачем тебе? — удивилась Алла.

— Так… Ликбез… Структурирую время…

— Ну, давай, давай… Я всегда говорила, что ты больше дизайнер, чем артистка…

Тетя объяснила, где что найти на полках, в папках и в компьютере.

— Позвони родителям! — наказала Алла на прощание.

— Позвоню, — пообещала Алена и слово сдержала. Только правды отцу, который подошел к телефону, она не сказала. Соврала, что в Москве, снимает комнату, с деньгами — нормально. Телефона у хозяев нет, и сама часто звонить не будет — звонки отнимают много сил. И письма писать не будет. В них есть что-то противоестественное, сходное с умышленным убийством.

Отец повздыхал в трубку, но настаивать ни на чем не стал.

Алена отыскала папку с материалами по дому Малькова, внимательно изучила все этапы работы. Было трудно разбираться в чертежах, расчетах… но она пробивалась сквозь завалы информации и постепенно суть вопроса становилась ей все яснее и яснее. Во многом помогло общение с тетей, которая охотно говорила с племянницей на сугубо профессиональные темы, любила проверять на ней новые идеи и не считала зазорным подкинуть родственнице работенку, связанную с вычислениями, когда та приезжала погостить, — Алена закончила школу с математическим уклоном.

Дом Малькова попал к дизайнеру Григорьевой еще до капитального ремонта. Это упрощало задачу, стоящую перед Аленой. Из документов стало понятно, что ремонт — совсем не ее дело. Она подписалась на эту работу по неведению. Тетя же взялась за комплексный проект для того, чтобы провести в жизнь мучившую ее давно глобальную идею. Дизайнер Григорьева двигала стены, перекладывала коммуникации, поднимала потолки.

«И, слава Богу, что взялась, — думала Алена. — Зато теперь мне намного легче. Есть на что равняться, с чем сравнивать…»

Но все равно было очень трудно. От нее требовалось не копировать дом Малькова, а, оттолкнувшись от него, создать свой оригинальный проект с нестандартными дизайнерскими решениями. Она набрасывала один вариант за другим и безжалостно браковала их — все было не то и не так.

— Я преклонюсь перед Господом, который творил без черновиков! — воскликнула она однажды, разорвав очередной план перепланировки дома.

Но Алена не унывала, потому что давно уже вывела для себя волшебную формулу: любое дело нужно делать с удовольствием, даже если стараешься для кого-то другого! Тогда все получится.

В архивах тети хранилось много интересного: каталоги, прайсы, телефоны строительных компаний, к услугам которых она прибегала. Нашлись адреса фирм, занимающихся поставкой строительных материалов от мела и плавиковой кислоты до мраморных плит и позолоты. А по поводу компаний, специализирующихся на продаже товаров под девизом «Все для интерьера», можно было вообще не волноваться. В одном только Петербурге их насчитывалось несколько сотен. Проведя сравнительный анализ цен, Алена пришла к выводу, что все необходимое для внутренней отделки и меблировки дома лучше заказать сразу и в одном месте — финском торговом доме «Йоулупукки», недалеко от Хельсинки. Это должно было сэкономить Хохлачеву приличные деньги.

Алена работала ожесточенно. Словно работа должна была ее спасти. Спасти от чего? От воспоминаний…

По временам на нее, что называется, накатывало. Она выключала компьютер, если в этот момент сидела перед экраном, откладывала книгу, если читала специальную литературу по дизайну жилых помещений, отодвигала чашку, если пила кофе… Чем бы она ни занималась, каким бы срочным ни было дело, Алена бросала все, шла в комнату, ложилась на диван и, уже не сопротивляясь, отдавалась воспоминаниям.

И сразу перед ее мысленным взором возникало купе поезда «Воронеж — Москва». Напротив, в полумраке, белым магическим пятном покачивалось лицо Романа и звучал его голос, убаюкивающий, гипнотизирующий. Нет, Рома не говорил умных вещей. Скорее, наоборот — говорил глупости. И часто злоупотреблял непонятными жаргонными словечками. Но в нем была самость, притягательная, подчиняющая. И, несмотря на свою грубоватую речь, он был удивительно нежен, заботлив, предупредителен…