Фиона Худ-Стюарт - Я подарю тебе счастье

Вскоре они, обнаженные, стояли, глядя друг на друга. Рамон заглянул в глаза своей молодой жене.

— Я твой муж, Нена. Не смущайся.

Удивительно, но она не чувствовала стыда. Какая-то новая сила овладела ею, когда Рамон посмотрел на нее. И, сначала смущенно, а затем смелее, она бросила взгляд на его стройное тело, сильные загорелые мускулистые ноги, широкие плечи, плоский живот и…

Рамон почувствовал, что эмоционально он растроган больше, чем полагал возможным. Обняв Нену, он увлек ее на постель, тщетно пытаясь совладать с собой. Но в его голове была лишь одна мысль: он хочет проникнуть глубже, познать ее всю. Нежные поцелуи наполнились страстью, которая не оставила и следа от его колебаний.

Страсть переросла в мучительный чувственный голод, который требовал немедленного утоления.

Затаив дыхание, Нена отдалась волнующим ощущениям. Ей казалось, что Рамон слышит, как громко бьется у нее сердце, ликуя от восхитительного ощущения прижавшегося к ней мускулистого мужского тела. И нечто большее, тревожащее, но приятно волнующее начало набирать в ней силу потребность, которую, Нена чувствовала, она должна удовлетворить, когда Рамон занялся тщательным и восхитительным исследованием ее тела. Он покрывал его легкими поцелуями, начав с шеи Нены и опускаясь ниже и ниже, дразня ее болезненно чувствительные распухшие соски… Секунды спустя, запустив руки в волосы Рамона, Нена стонала, извиваясь всем телом.

— Рамон! — вскричала она, взрываясь в ослепительной вспышке неведомых доселе ощущений.

Крещендо разрешилось, и она поникла в объятиях Рамона, слыша, как он шепчет ей что-то ласковое, нежно успокаивая каждую дрожащую жилку в ее теле.

— Нена, любовь моя, — хриплым шепотом произнес он. — Сейчас ты будешь принадлежать мне вся, — страсть усилила его едва заметный испанский акцент.

Ее тело напряглось.

— Не бойся, дорогая. Я постараюсь не сделать тебе больно. — Целуя ее долгим поцелуем, он вошел в нее.

На мгновение Нена ощутила шок, когда почувствовала, что он вторгся в ее нежную плоть; сначала неглубоко, как будто давая ей время привыкнуть к новизне, затем, неожиданно для нее, глубже. От боли она судорожно глотнула воздух и впилась ногтями в плечи Рамона.

— Все хорошо, любовь моя, — с нежностью прошептал он, покрывая ее благоговейными поцелуями. В его темных глазах горел огонь, какого Нена прежде не видела. На смену боли пришло желание, которое нарастало, как огненная волна, и затопляло глубины ее существа. Затем наслаждение захлестнуло ее и поглотило без остатка, когда она почувствовала, что Рамон испытывает те же невероятные ощущения, что и она. И они вместе выплеснули свою страсть, подхваченные мощным валом чувственного влечения, такого сильного, что у них одновременно вырвался вскрик, когда он обрушился вниз в пароксизме последнего содрогания. Измученные и выдохшиеся, они откинулись на смятые простыни, слыша лишь лихорадочное биение сердец друг друга.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Дон Рамон!

Он проснулся после того, как в дверь постучали несколько раз, и понял, что Хуанито, его слуга, сопровождающий их в свадебном путешествии, стоит за дверью и упорно зовет его.

Быстро вскочив со смятой постели, Рамон поднял валявшиеся на полу пижамные штаны и, надев их, провел рукой по волосам. Он бросил взгляд на Нену, которая с разметавшимися по подушке волосами крепко спала, свернувшись в клубок, как котенок. Рамон улыбнулся и направился к двери. Тихо открыв ее, чтобы не разбудить Нену, он вышел в коридор.

— Что такое, Хуанито? — спросил он, подавляя зевок. — Что случилось? — добавил он по-испански.

— Дон Родриго, сеньор. Позвонила донья Аугуста, чтобы сказать вам, что его состояние ухудшилось. Они с доном Педро считают, что вы должны немедленно возвратиться в Лондон.

— Боже мой! — Сон мгновенно слетел с Рамона, и его мозг быстро заработал. Он посмотрел на дверь. Как отреагирует Нена? У него упало сердце от мысли, что ему придется войти в комнату, разбудить Нену и сообщить ей печальное известие. Хорошо, — кивнув, сказал он. — Позаботься, чтобы вертолет был здесь через час. Нам необходимо быстро прибыть в международный аэропорт в Афинах.

С этими словами Рамон повернулся и вошел в комнату, чтобы сказать женщине, с которой он впервые занимался ночью любовью, что медовый месяц, на который он начал возлагать такие надежды, подошел к концу. Некоторое время Рамон смотрел на нее, затем приблизился к кровати. Сев рядом с Неной, которая спала в той же позе, он ласково провел рукой по чудесным густым волосам ни темным и ни светлым, удивительный цвет которых подчеркивали мириады золотистых прядей.

Собравшись с духом, Рамон нежно поцеловал ее в закрытые глаза, потом в губы.

— Нена, — прошептал он, осторожно тряся ее за плечо. — Проснись, дорогая.

Нена медленно выплывала из глубин восхитительного сна. Сначала она не размыкала веки, наслаждаясь ощущениями, вызванными чудесным сном. Затем она потянулась, почувствовала свое тело, легкую боль, возникшую от этого движения, и мало-помалу она вспомнила события прошедшей ночи.

Вздрогнув, она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Рамона.

— Доброе утро, жена, — тихо сказал он. — Ты хорошо спала? — В его глазах вспыхнул огонек, и Нена почувствовала, что краснеет.

— П-прекрасно, — пробормотала она, отводя глаза, когда Рамон наклонился и, обняв, притянул ее к себе.

— Не смущайся тем, что произошло между нами, — ласково сказал он, — так и должно быть.

Он не добавил, какое необыкновенное чувство испытал, когда наконец овладел ею. Ничего подобного ему не приходилось ощущать, а ведь в его жизни было много женщин — молодых, зрелых — и со всеми он пережил волнующие моменты. Они научили его, как довести до совершенства искусство любви, стать умелым и тонким любовником, умеющим доставлять удовольствие и способным одновременно удовлетворять собственные потребности. Но никогда он не испытывал такой всепоглощающей страсти, которую пробудила в нем его жена-девственница.

Но сейчас неподходящий момент, чтобы думать о таких вещах, напомнил себе Рамон. В конце концов, долг прежде всего.

Усадив Нену, которая стыдливо завернулась в простыню, он положил руки ей на плечи.

— Нена, боюсь, у меня плохие новости.

— Что? Что случилось? — она нахмурилась, и в ее глазах мелькнул страх.

— К сожалению, они касаются твоего дедушки.

Ему стало хуже.

— Боже мой, нет! — она отпрянула от Рамона, в ужасе глядя на него. — Я должна немедленно уехать, — прошептала Нена, внезапно осознав, где она находится. Она занималась любовью с мужчиной, которого навязали ей и которому она позволила овладеть своим телом, в то время как ее дедушка тяжело болен и, вероятно, нуждается в ней. — Я должна уехать сейчас же! — вскричала она, пытаясь вскочить с кровати.