Алисон Робертс - В объятиях врага

– Так где, говорите, вы достали весь этот фарфор?

– Мы его выкопали. Часть в саду, но больше всего недалеко отсюда, где сейчас парк. Там стоял коттедж постарше нашего дома. Совет выкупил землю и снес его еще до моего приезда, но место долго не расчищали, так что для меня оно стало вроде игровой площадки. Однажды я нашла там прелестные кусочки битого фарфора, совершенно случайно. Это как поиск сокровищ, от которого невозможно отказаться. Думаю, так и родилась моя любовь к цветам.

Но Ник не слышал ее слов, ее музыкального голоса. Он думал о фарфоровой чашке с розовыми бутонами и золотой ручкой. Видел перед собой мамины руки, бережно сжимающие ее. Мама часто так сидела, когда впадала в тоску. Ник видел ее глаза над золотым ободком чашки. В воздухе витало чувство утраты. Он не знал, что сделать, чтобы она снова улыбалась. Чтобы вернуть смех и музыку.

«Мама, когда я вырасту, я стану богатым. Я куплю тот большой соседний дом для тебя».

Почему горе до сих пор так сильно ранит? Наверное, Нику стоило беспокоиться вовсе не о беззащитности Занны, а о своей собственной беззащитности.

Нет, хватит. Ник пришел сюда по делу: почтить память родителей, и он не позволит ни одному живому существу ослабить его решимость. И не важно, насколько это существо обворожительно.

– Мне пора. – Он посмотрел на часы. Как же так быстро пролетело время? – Становится поздно.

– А разве вы не хотели осмотреть дом? – В ее голосе послышалась тревожная нотка.

– До наступления темноты еще есть время.

Не успели слова слететь с его губ, как он поднял глаза – и понял, что совершил ошибку.

Солнце садилось, и освещение в комнате стало мягче и теплее. Краем глаза он увидел разноцветные отблески: свет прошел сквозь витражи и отразился в хрусталиках, висящих на серебристой проволоке. Поразительные волосы Занны еще больше напоминали огонь. Такой же живой, как ее глаза и кожа, и вся она.

Осматривать оставшуюся часть дома не имело особого смысла, но Нику не хотелось уходить. Нужно пользоваться возможностью, пока Занна не поняла, кто он и чего хочет. К тому же это единственный способ заглянуть в горькое прошлое. В драгоценные воспоминания, причиняющие боль. Забытые сокровища. Устоять было невозможно.

– Конечно, – вдруг услышал он самого себя. – Почему нет?

Наверное, показать Нику дом было не самой хорошей идеей. Наверное, лучше было бы ему одному побродить по дому. Но как бы тогда Занна узнала, что он выделит ее самые любимые вещи? Что связь между ними будет укрепляться с каждой пройденной комнатой?

Он отметил изящные пропорции больших комнат на первом этаже, узорчатые камины и великолепно выполненное витражное окно над дверью. Все-таки он знал о старых домах куда больше ее.

– Розы на потолке – не просто элемент декора.

Ник запрокинул голову, рассматривая главный источник света, и Занна живо представила, каково это будет – коснуться его шеи пальцами. Или губами…

– Вообще-то это вентиляторы. Отверстия в лепнине выводят горячий воздух.

– Практично.

Ответом на ее бормотание стал его насмешливый взгляд. Чувствовал ли он жар ее тела?

Да уж. Идея показать ему дом точно была не самой хорошей. Занна на секунду застыла у подножия лестницы. Комнаты на втором этаже были куда более интимным пространством. Что он скажет, когда увидит другие ее работы? Насладится ли она снова его реакцией, как на картину с подсолнухами?

Ник не остановился, даже когда чуть не врезался в Занну. Девушка инстинктивно двинулась вперед. Ей оставалось лишь одно – идти наверх.

Комната Мэгги была неприкосновенной, как и дополнительные спальни. Но осмотреть ванную комнату она ему позволит. Занна встала позади Ника, приглашая его войти туда одному.

Главные ценности дома еще впереди. Надо сказать, предметы старины заслуживали признания. Их можно отреставрировать и снова использовать, так что они не пропадут, и он не будет чувствовать себя виноватым в их уничтожении. Но это… Ник онемел.

Здесь все было под стать дому. Ванна на львиных лапах, раковина на пьедестале, фарфоровый унитаз с цепочкой для сливного бачка – все было увито нарисованным плющом. Крошечные листики на лозах ползли по белой плитке стен от арочного окна, отчего казалось, будто растение на самом деле росло за пределами дома. Пол тоже был покрыт белой плиткой, в которую были врезаны ромбики того же цвета, что и плющ. Внутри старинная ванна оказалась темно-зеленой.

«C’est si special…»[5]

Ник переходил на язык своей души только тогда, когда что-то его глубоко поражало, но не стал переводить, когда возвратился к Занне. Она не трогалась с места, так что он направился к последней двери, замыкающей коридор. Комната находилась прямо над магазином, и в ней тоже было большое эркерное окно, но только здесь еще стоял диванчик, повторяющий своей формой полукруг окна. Медная кровать, наверняка ровесница дома, стояла в середине, лежащее на ней лоскутное одеяло было в тон плитке у камина.

Стены покрывала бледно-зеленая вагонка. А на ней в произвольном порядке, но на расстоянии не больше нескольких сантиметров друг от друга, были нарисованы цветочные головки. Каких там только не было! От крупных роз и лилий до анютиных глазок и маргариток и даже крохотных незабудок.

– Сколько же на это ушло часов… – пробормотал Ник вслух.

– Это был полезный опыт.

Вздрогнув, Ник обернулся и увидел, что он не один.

– Это вы нарисовали?

Занна почти незаметно пожала плечами. Какая трогательная скромность!

– На двенадцатилетие Мэгги подарила мне энциклопедию цветов. Многие годы я почти каждый день рисовала по цветку.

– А плющ в ванной?

– Плющ появился на школьных каникулах в мае, тогда постоянно лили дожди. – Занна опять едва уловимо пожала плечами и слегка улыбнулась. – Мэгги говорила, что так я буду держаться от греха подальше.

Ник изумленно уставился на нее:

– Вы вообще представляете, насколько вы необыкновенны, Занна Зеленская? Насколько талантливы?

Она так же удивленно посмотрела на него, словно он сморозил глупость, а она пыталась понять, как на нее реагировать. Пауза затянулась. Наконец она заговорила:

– Есть еще одна комната, которую вы не видели.

У него пересохло во рту, так что пришлось облизнуть губы. Башенка. Единственная комната, которую он жаждал увидеть, сколько себя помнил. Вот-вот исполнится заветное желание ребенка, спрятавшегося глубоко внутри Ника. Но… что, если его ждет разочарование? Что, если там просто какой-нибудь склад?

Он заставил себя пойти вслед за Занной по узкой спиральной лестнице, которая вела к тайной комнате под крышей башни, напоминавшей ведьмин колпак. Если надежды не оправдаются, он справится, как справлялся с каждой разрушившейся детской надеждой и мечтой.