Жаркое свидание в Майами - Надин Гонсалес
Алессандро осушил бокал, выпрямился и одернул манжеты рубашки.
— Ладно. Поехали.
— Куда ты собрался? — спросила она.
— Из-за меня у тебя неприятности. Я вытащу тебя из этого.
Она начала пятиться.
— Каким образом?
— У меня свои способы.
— Ты что, спятил? Мой босс не должен знать! — запротестовала она на грани паники.
Злая усмешка мелькнула на его лице.
— Знать о чем, Энджел? Я умею быть осторожным, — сказал он. — А ты можешь?
Энджел ущипнула себя за переносицу. Какого бога она прогневила, чтобы заслужить это?
— Тебе нужна моя помощь или нет? — спросил он.
Она посмотрела ему в глаза, готовая отказать.
Он засунул руки в карманы в ожидании ответа. От этого жеста его расстегнутый ворот рубашки разошелся и обнажил впадинку на горле. Она запнулась. Зачем врать? Она хотела этого так сильно.
Глава 7
Палома металась по кабинке. Когда Энджел приблизилась, она огрызнулась:
— Где ты была?
Затем она мельком увидела спутника Энджел и побледнела везде, кроме щек, которые оставались неестественно розовыми благодаря косметике.
— Посмотри, на кого я наткнулась, — невинно махнула головой Энджел.
— Извините, если я задержал Анджелину, — сказал Алессандро. — Я был в этом здании много раз и думал, что знаю дорогу. Анджелина мне очень помогла.
Палома бросилась вперед.
— Конференц-центр — это лабиринт сумасшедшего дома. Но Энджел здесь все знает.
Энджел вздохнула с облегчением. Никто, кроме звезды кино, не смог бы спасти ее от гнева Паломы.
— Я Палома Джентри. Чем могу вам помочь?
Алессандро ответил вежливо, но твердо:
— Я с Анджелиной. Спасибо.
Палома выглядела так, словно ей пришлось жадно глотать воздух.
Палома подошла к своему столику, установленному, как трон, в углу зала. Если бы ее взгляд мог убить, у Энджел была бы уже рана поперек горла.
Она повернулась к Алессандро:
— Спасибо, что воспользовались своим влиянием, чтобы помочь обездоленной.
— Не за что, Анджелина, — ответил он. — Я делаю, что могу.
Ей хотелось, чтобы он перестал называть ее Анджелиной. Он, видимо, делал это намеренно, чтобы дистанцироваться, и внезапно ей это не понравилось.
— Я бы очень хотел увидеть твое мастерство в деле, — вдруг сказал Сандро. — Расскажи мне о вашей экспозиции.
В его словах таился личный вызов, и Энджел приняла его. Она огляделась и наугад выбрала кусочек. Их коллекция представляла собой смесь разных стилей творчества, яркую и броскую, но были и скрытые жемчужины.
Энджел повела его к экземплярам текстового искусства.
— Представляю вам популярный ныне девиз «Живем лишь раз!» молодого местного художника. — С этими словами Энджел указала на броские желтые буквы.
Алессандро кивнул с такой важностью, будто этот девиз был для него истиной в последней инстанции:
— У меня где-то есть такая татуировка.
Энджел подавила смех.
— Нет, ее у тебя нет.
Он скользнул по ней взглядом.
— Откуда ты знаешь? — серьезно спросил Сандро.
Ее щеки начали пылать.
— Ну, не могу же я тебе ее показать при всех, — продолжил он, — но мы можем обсудить это позже.
Его взгляд не отрывался от Энджел, удерживая ее на месте, — иначе она бы разлетелась на куски.
— Я работаю.
Он указал на большие желтые буквы.
— Ты живешь только один раз, Энджел. Во сколько ты заканчиваешь работать?
— Выставка завершается в полночь, — сказала она, не успев подумать. — Давайте продолжим. — Она показала ему акриловую картину на холсте с лимоном и лаймом под названием «Лимонный лайм», коллаж с бульдогом под названием «Брюс» и мигающую неоновую вывеску со словами «Извините».
На этой работе он остановился.
— В последний раз, когда я сказал эти слова, все закончилось совсем не весело.
— Плохое расставание? — спросила она.
— А есть еще какие-нибудь?
На этот раз Энджел не погрузилась в свои трагические воспоминания. Вместо этого она мысленно пролистала каталог великолепных актрис и моделей, с которыми Алессандро фотографировался на протяжении многих лет. Что-то внутри ее сжалось. В обычных обстоятельствах ее самооценка была несгибаемой, но сейчас неприятные эмоции были вполне логичными.
— Могу я задать вам вопрос? — спросила она.
— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
Именно в этот момент к ним подлетела, словно на крыльях, Палома. Она вручила Алессандро бокал шампанского.
— Мистер Карденас, это вам!
Только взмах его ресниц выдавал нетерпение, и Энджел была уверена, что Палома ничего не заметила. Он принял бокал, кивком поблагодарил Палому, которая наконец-то упорхала вглубь зала.
— Ты что-то говорила, — сказал он Энджел.
Энджел перевела дыхание.
— Пожалуйста, пойми меня правильно, — тихо сказала она, переходя с официального тона снова на «ты».
— Я постараюсь.
— Что тебе от меня нужно? Здесь так много… очаровательных женщин. — В мыслях Энджел по-прежнему перелистывала альбом с фотографиями Алессандро в окружении известных персон.
Алессандро некоторое время изучал ее, потом отвел глаза и стал рассматривать стеклянную скульптуру дельфина.
— Знаешь, чем я занимался шесть лет назад?
— Нет.
— Подавал напитки очаровательным женщинам.
— Ты был барменом?
Сможет ли он приготовить приличную «Маргариту»? Не слишком кислую, не слишком сладкую?…
— Я был барменом, официантом и всем, что только можно придумать, — сказал он. — Эти очаровательные женщины не интересовались борющимися за выживание официантами-актерами.
— Ты больше не борешься за выживание? — с непониманием спросила Энджел.
Он провел большим пальцем по плавным изогнутым линиям скульптуры. Лучше бы он этого не делал, прикасаясь к искусству, особенно потому, что оно напоминало ей о его прикосновениях прошлой ночью.
* * *
Энджел не дождалась ответа, а стоять молча было бы слишком подозрительно, и она сменила тему.
— Вот кое-что, что может вас заинтересовать. — Она вернула официальный тон и подвела его к противоположной стене, где была выставлена серия черно-белых фотографий под названием «Опустошение». В серии были представлены фотографии Гаити после землетрясения 2010 года, Багамских островов после урагана «Дориан» и Пуэрто-Рико после того, как прошлым летом остров пострадал от обоих видов стихийных бедствий.
Алессандро изучал каждый снимок.
— Мне это интересно.
— У вас есть возможность приобрести серию полностью или частично.
— Серия еще не закончена, — сказал он, — она в любом случае будет неполной.
— Что вы имеете в виду?
— Где фотография Кубы после урагана «Ирма»?
Он был кубинцем. Недостающая фотография, должно быть, раздражает его.
— Путешествие на Кубу затруднено, особенно после катастрофы.
— Трудно, но не невозможно.
Кошмар! Она умудрилась оскорбить своего бывшего любовника искусством своей галереи.
— Я возьму, — сказал он, удивив ее. — Всю серию.
— Разве вы не хотите узнать цену?
— Я уверен, что ты мне расскажешь.
— Каждая оригинальная фотография стоит девять тысяч долларов.
— Покупаю.
Слова, которые она произнесла дальше, противоречили ее должности.
— Ты не обязан этого
