«Циники», или Похмелье - Нинель Сирык
В дверь постучали. Дора оделась, вышла. Вошла она взволнованная, — Прости, я на часок уйду. Пришел мой один товарищ. Но через час я обязательно приду.
Глория пыталась уснуть. Прошел час… прошло ещё семь минут. За окном начало светать. «Где она? Почему час прошел, а её нет? Снег идет за окном. Придёт или нет?» Прошло ещё десять минут. «Я ревную? Нет. Но это же нечестно. Сказала бы на три часа ушла… нет… на два, лучше». Прошло девять минут. «А если она сегодня не придет? Почему я психую? Идиотство. Надо заняться самовнушением, нервы успокоить». Прошло ещё пятнадцать минут. «Нет, я больше не хочу лежать, пойду погуляю». Глория оделась. По коридору, шатаясь, прошла парочка. Потом усатый студент, стуча по стене, бормотал: «Ах, ты, бессовестная — далее следовало неприличествующее для повторения, — я просил тебя сегодня придти, а ты……ух…, — и забористо продолжал ругать свою «неверную». Она вышла в молочно-синее новогоднее утро. Лохматыми хлопьями падал снег. Было тихо-тихо. Она брела вдоль домов и… «Фиат», прикрытый белой шапкой снега, уставился на неё фарами. Глория подошла. Дверца легко поддалась и открылась. По всей видимости, машина стоит с вечера. Глория уверенно села за руль, включила зажигание, нажала на педаль акселератора. Машина мягко тронулась и выехала на пустынную дорогу.
«Что ж она не пришла? А я? Чего ждать? Она — не думает обо мне — обидно! Я бы так не сделала».
Деревья и дома мелькали всё быстрее. «Фиат» обогнал троллейбус, вскочил на мост и промчался вдоль перил. За мостом, шагах в трехстах от остановки, машина остановилась. Фары погасли.
Глория пробежала к остановке и вскочила в троллейбус. Обычно в восьмом часу в транспорте, как в бочке — не протолкнуться. Но сейчас, она была единственным пассажиром. Пятнадцать минут в холодном салоне троллейбуса показались ей вечностью. У Люси её не ожидали и обрадовались новогодней встрече. Два дня она заставляла себя смеяться, петь, играть…
Дора была дома. Глория занималась своими делами, а именно, ходила от стола к шкафу, доставала и ставила обратно книги, рылась в портфеле… и всё это делала молча.
Дора тоже молчала. Глория написала «Моя вина тоже есть. Но, мою вину родила — твоя. Мне ничего не оставалось делать. Ты не должна была меня обманывать.
Могла бы придти и сказать…
Кажется, между нами что-то рухнуло». Дора старалась избегать взгляда Глории. Она ответила
«Вот, Малыш, видишь, как всё получилось. А, может быть, это и к лучшему. Больше, наверное, и нечего сказать, ты всё уже сказала за меня. Странно встретились и странно разошлись… Нам плохо врозь, а вместе ещё хуже. Что ж, мне не впервые терять. Только, вот, почему-то никак не могу привыкнуть к этому, и каждый раз переживаю, как первый. Не знаю, когда научусь быть бесстрастной и воспринимать происходящее спокойно, да и научусь ли?
Мне будет трудно (и сейчас мне плохо без тебя), но я постараюсь упрятать воспоминания поглубже. Не забыть, нет, просто, не давать себе воли. Стиснув зубы, буду работать, буду стараться не думать, А зубы — это, чтобы, не расплакаться. Не хочу считать, что всё было для тебя просто игрой, невинным, ни к чему не обязывающим развлечением. И теперь ты уходишь. Мне сейчас больше всего хочется прижаться лицом к твоим ладоням. Но между нами… Мостик такой шаткий, да и он уже треснул. Я снова одна. Снова пусто вокруг. Я, как птица, которой дали познать, что такое свобода, выпустив из клетки на миг. Потом закрыли в клеть. Только, лучше было бы никогда не познавать этой свободы. Не терзай, не мучь себя. Это должно было случиться. Мы с тобой слишком похожи, что бы быть вместе. Будь счастлив, Малыш! И пусть этот Новый Год, который начался не очень складно, будет для тебя удачливым. Ну, а насчёт «помнить или забыть», то память — убивает время, кажется так, или наоборот — время — убивает память. Для меня приемлемо первое. Только жаль, что прощание наше стало таким…»
Пока Глория читала, Дора оделась и ушла.
Неделю Глория старалась не думать о Доре. И постоянно взгляд натыкался на её вещи. Постоянно чувствовала, что ей не хватает Доры, её улыбки; прикосновения её мягких, нежных рук. Ей раньше казалось, что, работая, она могла не думать и даже забывать о Доре. Но, оказалось — нет!
Тогда она чувствовала и знала — Дора рядом. Теперь её не было… Глория вспомнила их последний разговор.
Она знала, нескоро ещё забудется этот прекрасный сон
наяву, нескоро ещё она оправится от их разлуки.
