Лайза Роллингз - Одиннадцать дней

Алекс знала, что Эд не любит ее. Когда-то их связывало какое-то чувство, которое за неимением другого названия Эд именовал любовью, но потом оно исчезло — примерно через год их совместной жизни. Исчезло у него. А Алекс же любила его по-настоящему. Однако она не стала устраивать скандалов по поводу того, что Эд предложил расстаться. Она с честью выдержала это испытание, заявив, что тоже давно уже не видит перспективы продолжения их отношений.

— Совершенно никакой перспективы, — заявила она. — Я рада, что ты поднял эту тему.

— Расстанемся друзьями? — предложил обрадованный Эд, и Алекс ничего не оставалось, как согласиться. В противном случае она могла бы навсегда потерять Эда.

Он так боялся сложностей в отношениях с женщинами, что наверняка перестал бы общаться со своей бывшей возлюбленной, обходя ее за километр. А так Эд превозносил характер Алекс до небес, называя ее самой мудрой женщиной в мире.

А мудрейшая из женщин рыдала ночами в подушку, чтобы утром улыбаться заученной улыбкой, иногда звонить Эду, чтобы ненавязчиво поинтересоваться, как у него идут дела, и даже встречаться с ним изредка за обедом.

Марк искренне считал ее дурой.

Да, такая больная любовь не приносила ей ничего, кроме страданий, но Алекс не могла от нее избавиться. Она была необходима ей, как наркотик.

Они расстались с Эдом почти полтора года назад, а чувства не проходили. Это была первая настоящая любовь Алекс. И ничего с этим не поделаешь. Алекс знала, что всегда будет помогать Эду, чтобы он ни попросил сделать для него. Просто по старой памяти о былых чувствах.

Вот именно — былых.

Месяц назад Алекс совершенно случайно встретила Эда в кафе. Она давно не видела его и вдруг поняла, что любовь исчезла. Алекс внезапно осознала, что не любит больше Эда. Это и удивило, и обрадовало ее одновременно. Однако в глубине души Алекс понимала, что так и должно было быть. Теперь она свободна.

Так что зря Марк думает, что она снова станет переживать. Уже нет. Она теперь относилась к Эду, как к другу.

Его нелепая фраза «давай расстанемся друзьями», которая когда-то причиняла Алекс боль, теперь обрела новое значение.

Александра больше не относится к Эду как к мужчине. Приятель, друг, старый знакомый… Кто угодно, но только не объект воздыхания.

Я всегда буду его любить, но теперь уже совсем другой любовью, подумала Алекс. Мне сложно все это объяснить и вряд ли Марк когда-нибудь поймет меня, но это, в конце концов, меня мало интересует.

Она свободна. По-настоящему свободна. Ее душа спокойна. Она готова к… новой любви.

Но только не к такой, какая была раньше.

Натан открыл глаза и уставился в потолок. Ему приснилась Александра. Как так получилось, что мысли об этой женщине не выходят у него из головы? Несколько дней назад, после их последней встречи, он вдруг начал ощущать, что ему чего-то не хватает. Он постоянно вспоминал о ней. Как и что она говорит, как двигается, ее жесты, взгляды, улыбка… Ему не хватало Алекс.

Как странно, подумал Натан. Я могу предположить, что это может означать, но неужели это правда? Скорее всего, я не ошибаюсь. Но как воспринимает меня она? И скучает ли она по мне?

Он встал с постели и отправился в ванную. Однако даже контрастный душ не помог ему избавиться от навязчивых мыслей об Алекс.

Она притворяется сильной женщиной, изо всех сил старается не показать своей слабости, однако я сразу увидел, как она ранима. Странно, что больше никто этого не замечает.

Он не раз слышал от других людей отзывы об Алекс и о ее деятельности. Все как один считали ее чуть ли не железной леди. Все, кроме тех, кто знал ее близко, а таких было крайне мало. Создавалось впечатление, что она никого к себе не подпускает.

Или, может быть, не так уж много людей нашлось, кто искренне хотел бы к ней приблизиться?

Ее немногочисленные друзья отмечали, что Алекс всегда готова прийти на помощь, говорили о ее доброте… Но в то же время так же, как и остальные, говорили о том, что Алекс сильная, уверенная в себе и немного замкнутая.

Они все не замечают или не хотят замечать того, как ранима Алекс. За плотной оболочкой, почти каменной стеной, которую создала сама Алекс, скрывается душа, жаждущая любить. Именно любить, даже не быть любимой. Потому что на первом месте у Алекс — дарить свою любовь. Но не все люди способны принять искреннее отношение к самим себе. Мы все привыкли прятаться за броней — один раз обманувшись, боимся ошибиться снова.

Я тоже не исключение, подумал Натан. Но я боюсь другого — причинить боль людям, которые мне не безразличны. А Алекс мне не безразлична хотя бы уже потому, что я не могу о ней не думать. Она пытается спрятаться от чувств, которые, по ее мнению, снова могут сделать ее слабой. Но разве любовь — это слабость?

Если я помогу ей снова стать прежней, скажет ли она мне спасибо за это? Что, если я сделаю только хуже? Ведь не зря же она столько лет возводила вокруг себя стену?

Натан включил компьютер и уставился в монитор. Вот уже несколько дней он не мог закончить свою книгу. Она была уже готова, оставалось написать лишь последнюю главу, но он не мог ее завершить. С тех пор как он встретил Алекс, он начал сомневаться в своих теориях. Натан вдруг начал понимать, что тоже возвел вокруг себя стену, прячась от собственных чувств за скептическим отношением к жизни.

Как мы с Алекс похожи, подумал он. Слишком похожи.

Нет, ничего не выйдет. Он писал книгу о человеческих сомнениях, но теперь сам перестал верить в то, что пишет. Натан знал, как закончит свой роман, только начав его писать. Однако теперь он понимал, что ничего не получится. Концовка, придуманная им в самом начале работы, теперь не подходит. Он не может врать самому себе, да и своим читателям.

Если, конечно, кто-нибудь когда-нибудь прочтет его книги.

«Человеку свойственно сомневаться», — ни с того ни с сего всплыло в голове латинское изречение.

Натан улыбнулся и придвинул к себе клавиатуру. Он знал, как закончит книгу. Теперь он знал.

Линда вошла в приемную Марка с высоко поднятой головой. Она и секретарша Марка терпеть друг друга не могли с первой минуты знакомства. А уж теперь, когда Линда заявляла свои права на Марка, тем более.

Высокомерно кивнув секретарше, Линда прошествовала к двери кабинета Марка.

— Стойте, туда нельзя! — воскликнула секретарша, но Линда уже открыла дверь.

И сразу же бросилась в объятия Марка.

— Здравствуй, мое ясное солнышко! — пропела она, повиснув на Марке.

— Э-э-э… Привет, Линда. Я немного занят сейчас… — Марк одной рукой прижимал к уху телефонную трубку, а другой пытался высвободиться из объятий Линды. — Я разговариваю с Алекс, — добавил он тихо.