Шэрон Кендрик - С тобой и без тебя

Тогда Алессандра попыталась взять такси, чтобы доехать до офиса, но дождь лил с такой силой, что, очевидно, все такси в Лондоне уже расхватали. Пока она ждала, какой-то фургон проехал так близко к обочине, что забрызгал грязной дождевой водой ее светлый костюм.

В конечном счете, отказавшись от идеи дождаться такси, она поехала на метро. В поезде было ужасно жарко и полно народу, и она простояла всю дорогу между мужчиной, чья газета испачкала свежей типографской краской ее жакет, и женщиной, которая съела вечером как минимум восемь головок чеснока и теперь дышала ей прямо в лицо.

Помятой, продрогшей, усталой и злой Алессандра в конце концов прибыла в Холловей и, проигнорировав лифт, прокралась по задней лестнице к своему офису, надеясь хоть намного привести себя в порядок до встречи с клиентом. Алессандра должна встретиться с представителем кондитерской фабрики, которому она очень понравилась в ходе последней рекламной кампании. Оставалось надеяться, что Эндрю принял его в ее отсутствие внизу, в своем кабинете. Но ее мольбы не были услышаны.

Она так спешила войти в святая святых своего офиса, что не обратила внимания на предостерегающий жест секретарши. Алессандра открыла дверь и обнаружила Эндрю, сидящего за ее столом, а перед ним сидел клиент.

При звуке открывающейся двери оба подняли глаза, и Эндрю взглянул на нее так, будто она свалилась с неба.

Что полностью соответствовало ее чувствам.

Джон Эдвардс, их клиент, просто несколько секунд не мигая смотрел на нее, и Алессандра сразу поняла, как непохожа она на ту Алессандру, что проводила презентацию года, продавая его бисквиты. Тогда она была одета в нарядное изумрудно-серебристое узкое платье, которое ей купил Камерон — в тон обручальному кольцу.

Алессандра провела рукой по своим растрепанным волосам и решила, что явное нахальство — это было единственное, что могло ей сейчас помочь.

— Доброе утро, Джон! — сказала она радостно. — Привет, Эндрю!

— Тяжелая ночь? — скептически скривил губы Эндрю.

Она озарила его ослепительной улыбкой, которая, как они оба понимали, была вымученной.

— Сумасшедшее утро, к сожалению, сущий ад!

— Я подоспел вовремя, — едко заметил Эндрю.

— Да, мы все знаем, что собранность — твоя вторая натура, не так ли? — спросила Алессандра, но в глубине души рассердилась на него. Почему, ну почему, черт возьми, он должен быть таким колючим, ведь она опоздала впервые в жизни?! В конце концов, одно утреннее опоздание за три года достаточно небольшое прегрешение с любой точки зрения!

Впрочем, Алессандра очень хорошо знала настоящую причину раздражения Эндрю. Ведь она опоздала из-за Камерона. Ее шефом движет мелкая мужская ревность, которой он должен бы стыдиться. И тут ей впервые пришла в голову мысль: а как бы она работала, если бы никто не пытался флиртовать с ней?

Она поставила свой портфель на пол и спросила:

— Вы уже пили кофе? Нет? Тогда я позвоню, чтобы принесли. Я думала, вы догадаетесь подождать меня внизу. — Она повернулась к Джону. — Джон, у меня есть отличные идеи для новой кампании — но, прежде чем представлю их вам, я хотела бы... — она посмотрела на свой мокрый от дождя костюм и выразительно пожала плечами, — немного привести себя в порядок. — Она улыбнулась, и Джон Эдварде улыбнулся ей в ответ.

— Конечно, я не против, — сказал он, поднимаясь на ноги и сверкая глазами. — Давай, Эндрю, отпустим даму с миром.

Выходя из двери, Эндрю на секунду остановился, чтобы успеть шепнуть ей на ухо:

— Я понимаю, у тебя была тяжелая ночь с любовником.

— Он мой муж, — поправила Алессандра. Ее язвительная улыбка превратила бы большинство мужчин в камень, но только не Эндрю. — И я не собираюсь обсуждать его с тобой. — Последнее замечание она сделала сладким шепотом, а затем, немного повысив голос, добавила: — Дайте мне десять минут, джентльмены, и я присоединюсь к вам внизу.

Все еще кипя от негодования на Эндрю, она закрыла за собой дверь и подошла к своему большому столу. В нижнем ящике на всякий случай были припасены трусики и бюстгальтер, тенниска, свитер и хлопчатобумажные брюки. Она повесила их на спинку стула, чтобы складки разгладились.

К ее счастью, в их офисе была собственная роскошно оборудованная ванная, а Алессандра принадлежала к тому типу женщин, которые могут принять душ и привести себя в порядок за две минуты.

Алессандра вошла в душевую кабинку и, открыв кран, оказалась во влажном и душистом тепле. Она почти тут же забыла обо всем: и о клиенте, и о той сцене, которую устроил ей Эндрю за то, что она пришла слишком поздно. Забыла даже последнюю ночь, страстную, но тем не менее омраченную неприятной ссорой.

Вместо этого ее воображение сыграло с ней шутку: когда она закрыла глаза, то живо вспомнила, как будто это было только вчера, что она чувствовала, когда впервые встретила Камерона Калдера...

Воспитание Алессандры было чуждо условностям. Ее мать, итальянка, приехала в Англию в семнадцать лет, чтобы изучать искусство. В колледже она влюбилась в такого же студента, забеременела, и ее родители отвернулись от нее. И хотя молодые влюбленные поженились раньше, чем родилась Алессандра, трещина в семейных отношениях осталась навсегда. В течение первых семи лет жизни Алессандры ее отец пытался создать себе репутацию живописца. Ему никак не удавалось достичь этого. И он добывал средства к существованию случайными уроками рисования, а ее мать никогда уже не брала в руки кисть, зато родила еще пятерых детей. Алессандра считала, что мать просто загубила свой талант. Она, казалось, была непрерывно беременной, все время кормила грудью, в доме царил вечный беспорядок.

Алессандра чувствовала себя в своей семье посторонней, даже чужой. Она с радостью предвкушала то время, когда покинет своих младших братьев и сестер, и со всей страстностью ненавидела бедность, в которой они жили, и по мере того, как она подрастала, в ней все больше проявлялась творческая сторона характера, унаследованная от родителей. Алессандра работала как лошадь, и достигла достаточно серьезных успехов в сфере рекламной деятельности.

А потом пришло и решение никогда не выходить замуж: ее пугало материнство, тот путь, по которому пошла ее мать. Ей стало казаться, что для многих женщин узы брака — не более чем сладкая ловушка.

Со всей горячностью юной натуры Алессандра тут же довела свое решение до абсурда. Она окружила себя защитной оболочкой, которая должна была отталкивать мужчин, но, к сожалению, как оказалось, имела совершенно противоположный эффект. Все годы в колледже ей досаждали молодые люди, находившие в ее отчужденности непреодолимый вызов.