Ты - моё желание - Ная Таль
— Дура, ты! — Кричит и хватает меня за плечи.
— Отпусти, синяки будут, — он не слышит и трясёт меня, словно ребёнок погремушку. Пытаюсь головой не стучаться об дверь, получается через раз. Стараюсь вывернуться, но тщетно. — У тебя есть Валя. Ты собрался жениться, помнишь? — Отчаянно пытаюсь отцепить его руки и царапаю их ногтями. — Не трогай меня!
Удивительно, что ещё ни одни соседи не вышли почитать нравоучения при таком-то шуме спозаранку. Обычно стоит сделать музыку погромче и сразу набегает толпа недовольных. А тут… Каждый за свою шкурку переживает. Стоят, наверное, и в глазок наблюдают, а выйти и помочь некому. Толкаю Сашу от себя. Ничего не получается.
Он притягивает меня к себе и пытается поцеловать. Насильно. Так, как он любит это делать. Болезненно и долго, с укусами, словно выжигая клеймо на губах. С такими поцелуями он познакомил меня уже после расставания, когда вот так же приходил и уговаривал вернуться. Хотя сам распускал мерзкие слухи и прилюдно издевался, говоря гадости так громко, как только мог. Не выдерживаю напора. И от отчаяния наступаю ему на ногу со всей возможной силы. Это даже ударом не назвать. Можно сказать, погладила, но он останавливается и смотрит на меня.
— Тварь! Какая же ты тварь, — хлёсткий удар по лицу, и я впечатываюсь головой в стену рядом с дверью. Говорят, что мужчины чаще бьют тыльной стороной ладони с оттяжкой при ударе и жгучей болью после. Так и есть. В этом я убедилась на практике. — Лена, — с испугом смотрит на меня, а я чувствую вкус крови во рту. Сраная печатка. Он так ей гордится и никогда не снимает. Щека горит. — Леночка, прости, — порывается подойти и я, вижу страх в его глазах. — Я не хотел. Так получилось. Если бы ты не сопротивлялась, — бормочет он и смотрит на правую руку.
Разглядывает кровь на золоте, а я, воспользовавшись моментом забегаю в квартиру и закрываюсь на все замки. Захожу в ванную комнату и включаю воду. Трясущимися руками стаскиваю с себя одежду и пытаюсь застирать кровь. Саша в это время без устали жмёт на звонок, стучится и что-то кричит в дверь.
На щеке слишком быстро проступает синяк. Нижняя губа распухает, как тесто на дрожжах, а кровь всё ещё сочится из ранки. Слизываю красную жидкость, чтобы ещё больше не закапать пуховик.
— Ма-а-а-а-а-ам! — Раздаётся громкий, но сонный голос сына. Шум в подъезде стихает. Правильно, кому хочется прилюдно позориться?
Глава 11
— Кто? — Грозно нависает Миша, ставя передо мной чашку прохладного чая и бутерброд.
— Сынок, — устало прошу, голова болит жутко. Даже тихие звуки, словно пудовые гири, падающие на мозги. Всё утро он успокаивал меня, потом заставил поспать. Сходил в аптеку за кремом от ушибов и синяков. И бесился. А вечером не выдержал и устроил допрос.
— Убью его, — сжимает кулаки и зубы.
— Миша, — говорю уже строже. Ещё не хватало, чтобы он вляпался по самые уши.
— Мама, он должен ответить, — продавливает меня.
Целый день думаю над тем идти в больницу и в полицию или нет. Будет ли толк? У Рогова везде связи. Кто я и кто он? Я всего лишь главный бухгалтер в небольшой компании, а он… Снова переживать ту волну стыда? Не хочу. Новые слухи. Смешки в спину. Да я с ума сойду намного раньше, чем его на допрос вызовут! Наверное, лучше отсидеться дома.
— Миш, пообещай, что не натворишь глупостей, — беру за руку сына. — Помоги дойти до комнаты. Голова кружится. Пообещай, — требую и сама понимаю, что натворит. Ещё как натворит.
— С каких пор у тебя появился «любимый»? — Показывает на светящийся экран мобильника. Звук я выключила, чтобы лишний раз не подскакивать и не тревожить голову. — С тех самых? — Показывает на разбитую губу. Шикаю на сына и прошу немного помолчать.
— Да, — голос тихий и уставший.
— Мы увидимся, моя хорошая? — Игриво мурлычет Влад. Слышу, что настроение у него прекрасное.
— Нет, — устало выдыхаю почти шёпотом.
— Почему, моя плохая девочка? — Продолжает мурлыкающим тоном.
— На работе завал, — говорю первое, что приходит на ум.
— Ай-яй-яй, — чувствую, что улыбается и расплываюсь. Тут же шиплю. Губу больно. — Врать нехорошо.
— Мам! Это он? Дай трубку. Он должен отвечать за свои поступки, как мужчина, — я не успеваю даже пикнуть, как остаюсь без телефона.
— Что случилось? — Голос моментально меняется на серьёзный.
— Это ты? Ты это сделал? — Нервно кричит сын в трубку.
— Сейчас приду и узнаем, кто и за что должен отвечать. Пацан, говори номер квартиры.
— Пятьдесят четыре. Жду у дома, — деловито отдаёт мне телефон и выходит из комнаты.
— Влад, не надо. Миша! Миша стой, это не он — кричу из последних сил в закрытую дверь, но сын уже накинул куртку и вылетел из квартиры. Побежать за ним я не смогу, остаётся надеяться, что он не станет ни на кого кидаться. Простудится же, опять без шапки свинтил.
— Лен, объясни за что я должен ответить? Не вовремя привёл тебя домой? И кто такой Миша? У тебя есть муж?
— Как много вопросов. Муж был, а Миша — это мой сын. Ему четырнадцать, и он неуправляемый. Очень хороший, но чувство справедливости у него обострено до предела. Как же я устала, — ложусь на кровать. — И ни за что отвечать не нужно и приходить тоже.
Заканчиваю разговор. Пусть лучше не появляется. Совсем. Ну как я могу показаться ему на глаза с разбитой губой и синяком почти во всю щеку? Мало того, так ещё и чувствую себя отвратительно. Хорошо же головой приложилась. Буквы на экране пляшут, но надо сейчас набрать Палыча, обещала же, что в воскресенье выйду на работу вместо кассира, а не смогу.
С начальником договариваюсь быстро. Объясняюсь как могу. Вру, что заболела и лежу с температурой. И точно до Нового года на работу ни ногой. Отчёты и из дома могу поделать, за нужными документами Мишку отправлю. Константин Павлович очень быстро соглашается.
— Ноутбук в понедельник привезёт водитель. Ты напиши что надо — купит. Лекарства там, продукты.
У меня самый лучший руководитель. Всегда помогает. Когда я только устроилась на одну из его автомоек кассиром-уборщицей-администратором в одном лице, то он
