Алекс Стрейн - Проделки Купидона
— Ну как? — мать появилась из примерочной кабины и, взглянув на лицо дочери, обеспокоенно нахмурилась. — Что произошло, дорогая? На тебе лица нет!
— Наверное, вчера переволновалась. — И тут же сменила тему. — Платье удивительно идет тебе. Ты выглядишь потрясающе красивой!
— Не преувеличивай, Анна. — Тем не менее Фрэнсис была польщена. — Ты, как всегда, оказалась права. Жаль, что мой вкус не так безупречен и мне приходится водить тебя за собой.
— Мне очень нравятся наши вылазки, мама.
— Может, ты что-то подберешь себе?
— В следующий раз.
Она подождали, пока им завернут платье, и, к удивлению Анны, Фрэнсис решила на этом остановиться.
— Теперь ты выглядишь усталой, — заявила Фрэнсис после того, как Анна выразила свое удивление этим обстоятельством. — Ты беспокоишь меня, Нини. У тебя и вправду все в порядке? Может, тебе нужна помощь? Или… деньги?
От того, что мать назвала ее, как когда-то в детстве, Анна почувствовала комок в горле.
— Нет, мама, у меня все хорошо. Если ты не против, я поеду домой на такси.
— Не забудь про завтрашний обед. Да, забыла тебе сказать, отец пригласил на обед Доминика.
Анна не сумела сдержать страдальческого вздоха, но Фрэнсис тотчас же успокоила ее.
— Нет, дорогая, отец ничего не знает. Я подумала, что ты сама захочешь сообщить ему новость, и не стала торопить события.
От наступившего облегчения Анна снова вздохнула.
— О, мама…
— Нини, ты же знаешь, что отец никогда не станет давить на тебя… Мы с папой хотим тебе только добра, но окончательный выбор всегда за тобой.
— Спасибо, мама. Ты ведь знаешь, как это для меня важно.
Фрэнсис с нежностью и любовью посмотрела на дочь.
— Конечно.
— Мне надо идти… — Но Анна отчего-то медлила, продолжая смотреть на мать.
— Пока, милая.
— Пока, мама.
Анна села в такси, и всю дорогу у нее перед глазами стояло лицо матери, полное нежности. И печали. Она вздохнула.
4
Не успела Анна войти в квартиру, как раздался телефонный звонок. Метнув сумку в кресло, она сняла трубку.
— Где ты была? Я все утро пытаюсь дозвониться тебе…
— Мы с мамой делали покупки, а мобильник я оставила дома. Что случилось, Энджи? — Анна безошибочно различила в голосе лучшей подруги истерические нотки.
— Мне нужно с тобой поговорить. Очень срочно.
— Что на этот раз?
— Я не могу так говорить, нужно встретиться. Помнишь тот итальянский ресторанчик, где мы ели? Давай встретимся через час…
— Хорошо, Энджи.
Анна положила трубку, скинула туфли. Просто сумасшествие какое-то! Ей требуется перерыв от таких оглушительных эмоций! Она взглянула на часы. Времени в обрез, и его катастрофически не хватит, чтобы просто посидеть в тишине и прийти в себя после новой встречи с Нейменом…
В оставшиеся минуты отдыха Анна попыталась расслабиться, но из этой затеи ничего не вышло: она была слишком взбудоражена. Тогда она быстро приняла душ, чередуя холодную и горячую воду, и оделась так быстро, что вполне бы уложилась в армейский норматив. Все это время лицо Неймена упрямо стояло перед ее глазами. Эта ситуация была сродни той, когда навязчивый мотив постоянно вертится на языке. Не выдержав, Анна чертыхнулась, что служило признаком того, что она взвинчена до крайности. Неужели ей не удастся избавиться от этого наваждения?
Анна пришла в ресторанчик точно в назначенное время, хотя долго не могла поймать такси и уже не надеялась явиться вовремя. Она сообщила метрдотелю, что ее ждут, и тот немедленно проводил ее к столику, который — конечно! — еще пустовал. Энджи, как всегда, опаздывала. Чтобы не терять времени, Анна стала просматривать меню. Сделав заказ для себя и Энджи, она рассеянно огляделась. С тех пор как она была здесь последний раз, популярность этого заведения заметно возросла: все столики, кроме соседнего, были заняты. Интерьер слегка изменился, но не потерял своего очарования…
— Эту встречу ты тоже назовешь случайной?
Анна невольно вздрогнула от голоса, раздавшегося прямо над ухом. Она испуганно повернулась и едва не свалилась со стула: прямо перед ней было сумрачное лицо Неймана. Она зачем-то привстала, потом села.
— Вы что, следите за мной? — выдавила она.
— Нелепей предположения еще в жизни своей не слышал. Что ты здесь делаешь? — сердито проговорил он.
Анна мысленно сосчитала до десяти, пытаясь взять себя в руки.
— Собираюсь поесть, разве это не очевидно? — предельно мягко произнесла она.
Анне было не привыкать общаться с капризными и избалованными клиентами, и в связи с этим она выработала определенную стратегию поведения, главными составляющими которой являлись неизменные мягкость и дружелюбие. Это было частью ее успеха, и еще ни одному человеку не удавалось устоять против этого совершенного оружия. Однако на этот раз ей было несоизмеримо труднее, и, чтобы собрать волю в кулак и постараться вести себя соответственно, она даже скрестила руки на груди. Этот защитный жест не ускользнул от внимания Неймена, в глазах которого появилось некоторое раздумье.
Наверное, Анна так часто выставляла себя в его глазах испуганной овечкой, что изменение ее поведения вызвало у него изумление. Он замолчал, с новым интересом рассматривая ее. Анна не питала ложных надежд по поводу своего самообладания. Неймен оказывал на нее странное воздействие, но Анна еще не успела до конца разобраться в своих чувствах. Она была уверена только в одном: он пугает и притягивает ее одновременно. Скорее всего, за возникшую паузу вся ее храбрость успеет испариться и окончательно сдавшие нервы вновь превратят ее в дрожащий овечий хвост. Эта первая в ее жизни авария выбила ее из колеи, а Неймен служил напоминанием произошедшей с ней неприятности.
— Возможно… — отозвался он, продолжая так внимательно разглядывать Анну, что она лихорадочно принялась размышлять, что в ее внешности не так. Возможно, волосы растрепались или размазалась тушь…
— Но, если следовать твоим же определениям, случайность наших столкновений грозит перерасти в закономерность…
— Ничего не могу с этим поделать. Но если вас не устраивает мое присутствие, то почему бы вам не удалиться и не поесть где-нибудь в другом месте? — Она невольно поежилась от своей смелости и от его вспыхнувшего взгляда, но продолжала держаться. Видимо, запасы ее храбрости оказались более значительными, чем она рассчитывала.
Неожиданно он сел на стул напротив Анны. Она почувствовала себя близкой к удушью.
— Почему вы на меня так смотрите? — удалось ей выдавить после нескольких бесконечно долгих мгновений напряженного молчания, во время которого Неймен продолжал внимательно рассматривать ее. Она почувствовала себя лягушонком, приготовленным к опытам, но неимоверным усилием воли ей удалось сохранить внешнюю бесстрастность.
