Дарси Блейк - Пока жива надежда
— Возможно, — ответила Элла. — Правда, есть вероятность, что он только снимает дом, как, например, мы.
— Сомневаюсь, — решительно отбросила подобный вариант Селма. — Я почти уверена, что он там живет. Интересно, он женат? Я бы хотела познакомиться с его женой.
Элла, вздохнув, провела руками по волосам. Чтобы Селма познакомилась с Элтхаузами? Это было бы уже слишком! Впрочем, Элла сомневалась, что мать узнает ее после стольких лет, но имя… Оно выдавало с головой. Как бы поступила Сара, если бы незнакомые люди ей представили ее собственную дочь? Признала бы ребенка или равнодушно отреклась? Господи, просто какой-то кошмарный сон!
На следующее утро Элла встала раньше обычного. Ее организм, возможно, уже приспособился к разнице во времени, но тягостные мысли не давали спать. Как только стало совсем светло, девушка, измученная бессонницей, устало поднялась с постели. Сейчас разве что купание в океане могло бы освежить. Только бы не встретить кого-нибудь из хозяев.
Элла скинула ночную рубашку и пошла в ванную почистить зубы. Один из этих мерзких летающих жуков покончил жизнь самоубийством в раковине, и пришлось куском туалетной бумаги взять его и бросить в унитаз. Бр-р!
Вернувшись в спальню, Элла достала из шкафа купальник. Жаль, что тот вызывающе вырезан на бедрах, но вряд ли кто-нибудь мог ее увидеть купающейся.
Черный купальник, незагорелое тело, — нет, надо признать, она сейчас не в лучшей форме. Бледная, непривлекательная — смотреть противно. С другой стороны, может, это и на руку — уж очень не хотелось сейчас привлекать чье-либо внимание.
Обернув вокруг бедер полотенце, она вышла из дома. Утро здесь совсем не такое, как в Европе летом. Светло становилось только после шести часов, и переход от ночи к дню был таким же скоротечным, как и от сумерек к ночной темноте.
Солнце поднималось очень быстро, а тропический воздух казался прозрачным и сладковатым. Вдоль низкой каменной стены пучками росла трава. К пляжу вели плоские ступеньки. Ступни наконец коснулись прохладного песка. Удивительный коралловый песок — мелкий, но твердый, на нем четко обозначились тени. Хорошо видны крабы, суматошно удиравшие при приближении человека, некоторые из них такие крохотные, что, если б не шевелились, сошли бы за мелкие ракушки.
Время от времени морские птицы ныряли в волны в поисках пищи, издавая резкие неприятные крики.
Когда Элла добралась до воды, то не могла удержаться, чтобы не посмотреть на дом, о котором вчера говорила Селма. Отсюда, с их пляжа, он виден не полностью, что возбуждало фантазию. Можно разглядеть только широкую крышу, частично скрытую пальмами, и часть коралловой стены. Еще одно доказательство, что сосед предпочитал уединение.
В одном Селма безусловно права — имение, судя по всему, было очень большим. В сравнении с домом Элтхауза вилла, которую снимали Бранеры, просто крошечная, хотя и состоит из четырех комнат, двора с бассейном и сада.
Вода показалась холодной, Элла почувствовала это, как только коснулась пены, набегавшей на берег. Ощущение ошибочное — уж очень теплым был воздух. По сравнению с Ла-Маншем океан горяч, как финская баня.
Вдруг Элле пришло в голову, что как раз в это время каждое утро она с балкона видела идущего по берегу незнакомца. Теперь-то ясно, кто совершал прогулки с такой удивительной пунктуальностью. Мужчина всегда шел одним и тем же маршрутом. Вот такой любитель утренних прогулок — Джеф Элтхауз. Сейчас, чего доброго, появится и обязательно решит, что она намеренно лишает его столь необходимого ему одиночества.
Идея искупаться сразу потеряла свою привлекательность. Элла вовсе не желала встречаться с Джефом Элтхаузом и поспешила вернуться назад. Ничего другого и не оставалось, мужчина примерно в это время должен показаться из-за поворота. От одной мысли об этом неприятный холодок пробежал по телу.
— Вот мы и снова встретились, миссис Бранер.
Этот уже знакомый голос чуть ли не до смерти напугал Эллу. Вздрогнешь от неожиданности, если думаешь что на пляже ты одна. А он, видимо, пока она разглядывала дом, приноравливаясь к температуре воды, успел повернуть из-за выступа скалы. Элла не заметила приближения Элтхауза и чуть на него не налетела.
— Я… не… миссис Бранер, — вот все, что и нашлась сказать в ответ.
Его взгляд смущал, хорошо еще, что догадалась обернуть бедра полотенцем.
— Я знаю. — Он стоял рядом, стройный, высокий. Элле пришлось бы задирать голову, если бы она решила взглянуть ему в лицо.
— Моя служанка дружит с Памелой, и когда я описал незнакомку из аэропорта, она тут же догадалась — речь о няне Бранеров.
— С какой радости потребовалось описывать меня служанке? — спросила она. — Мне не нравится, когда меня обсуждают в разговоре с прислугой.
Его темные глаза сузились.
— Я никого не обсуждаю, Элла. Просто удовлетворил свое любопытство. Женщина из аэропорта слишком молода, чтобы иметь двоих детей, не правда ли?
Элла разозлилась:
— Какое, собственно, вам дело? — Она облизала пересохшие губы. — Мне кажется, я не давала повода ни ко вчерашней назидательности, ни к сегодняшней фамильярности.
Элтхауз скривил рот в усмешке.
— Не знаю вашего полного имени, мисс?.. — с подчеркнутой иронией начал он. — Ну что же вы молчите — назовите себя, пожалуйста.
Еще не хватало! Произнеси она свою фамилию, и вся ее семейная драма, кстати, разыгранная с его участием, выйдет наружу.
— Мое имя вам ничего не скажет. Я просто няня Бранеров. — Элла надеялась, что на этом разговор закончится, но как только попыталась уйти, он схватил ее за руку.
Элла не испугалась, хотя, наверное, должна бы. В конце концов, этот Элтхауз соблазнил ее мать! А она кто? Всего лишь прислуга состоятельных хозяев. Скрытое легким спортивным костюмом, тело мужчины не выдавало особой мощи, но рука у него сильная. Отвратительная сила соблазнителя. Может быть, именно это и решило судьбу ее матери, и ее, Эллы, судьбу тоже?
— В чем дело? — спросил Элтхауз, и Элла почувствовала его дыхание на своей щеке. — Неужели вчерашний инцидент заставляет так резко реагировать на мои слова сегодня? Ну наговорил лишнего. Так что из этого? — Он наконец отпустил руку Эллы. — Хорошо, я извиняюсь. Если ребенок такой же, как и его отец, то няня заслуживает снисхождения.
Элла перевела дыхание:
— Это что, по-вашему, извинение?
— Нет, — покачал головой Элтхауз. — Кто должен извиниться, так это Бранер. Он и не думал выводить меня из заблуждения, что передо мной чета Бранеров. Наверное, ему нравится издеваться над аборигенами.
