Индия Грэй - Аргентинское солнце
— Надеюсь, ты ведешь счет.
Алессандро иронично рассмеялся.
— Не беспокойся. Игра еще только началась — футболка не скоро вернется к тебе.
Алессандро с интересом наблюдал за тем, как она склонилась над столом, чтобы сделать еще один удар. Его взгляд сначала обратился на ложбинку между ее грудей, затем перешел на ее лицо. Свет, отражающийся от зеленого полотна стола, потрясающе подчеркивал цвет ее глаз — они были как настоящие изумруды.
Тэмсин замерла, сконцентрировавшись так, что между ее пухлых губ показался розовый кончик языка. Быстрое резкое движение — и шар в лузе. Алессандро почувствовал, что у него перехватило дыхание. Все его тело напряглось.
Черт ее побери! Когда она выпрямилась, он увидел то же торжествующее выражение на ее лице, которое было у нее при разговоре с отцом.
Она играет им, со злостью подумал Алессандро. Эта женщина прекрасно осознает, как сексуально выглядит, и наклоняется над столом так, чтобы открывалась ее грудь. Она манипулирует им так же искусно, как в ту ночь, в Харкорт-Мейноре.
Откинув голову назад и прищурив глаза, Алессандро наблюдал за тем, как она, обходя стол, делала удар за ударом. Он почти болезненно ощущал ее прерывистое дыхание и слышал, как тихо шелестит шелк ее платья.
Наконец Тэмсин выпрямилась.
— Я промахнулась. Теперь твоя очередь.
Усмехнувшись, он подошел к столу. Его мысли были заняты совсем другим, поэтому он почти забыл об игре и очень удивился тому, как мало шаров осталось на поле. Он и не подозревал о том, что она была таким хорошим игроком.
— Поздравляю тебя. Ты приличный игрок.
Он произнес эти слова с леденящим спокойствием, но неистовство его удара явно свидетельствовало о том, что внутри него бушевал гнев. Несколько оставшихся шаров с силой стукнулись о стенки стола, врезались друг в друга, раскатились в стороны и замерли на месте.
— Спасибо.
Алессандро отступил в тень и прислонился спиной к деревянной панели стены. Сжав челюсти, он смотрел, как она готовилась сделать удар.
Вот Тэмсин прислоняется бедрами к краю стола, устанавливая равновесие тела. Это затруднено тем, что она на высоких каблуках. Слегка расставив ноги, она склоняется над столом. Под матовым светом лампы ее кожа кажется нежной и бархатистой, как сливки. Только теперь он заметил, что на ней чулки из тончайшего шелка. Вот она склоняется вперед — и он видит кружевной широкий верх этих чулок…
Алессандро почувствовал, что у него перехватило дыхание.
— Я не имею в виду твои спортивные способности.
Она повернулась к нему, и глаза ее потемнели.
— А что ты имеешь в виду, Алессандро?
— Я имею в виду твою технику ведения состязания, — сказал он жестко. — Хотя теоретически, увы, ты очень слабо подкована. И у тебя нет ни малейшего шанса на то, что я заинтересуюсь…
— Ты ублюдок!
Он схватил ее за запястье, останавливая занесенную для удара руку.
— Осторожнее, Тэмсин.
Она засмеялась — прерывистым, низким, издевающимся смехом.
— Почему? Потому что ты не хочешь…
Она не договорила. Одним решительным движением Алессандро привлек ее к себе и закрыл своими губами ее рот.
Ей показалось, что она летит в пропасть. Земля словно растаяла под ногами, земное притяжение перестало существовать. Но сразу же она воспарила в воздух. Все вокруг перестало существовать: были лишь тьма, и огонь, и стук крови в ее ушах.
Он крепко вцепился пальцами в ее плечи, прижимая к своему твердому телу. Да он уже возбужден!
О боже…
Она не поняла, что уронила кий, но, наверное, все-таки сделала это, потому что руки ее скользнули по его могучим, как скалы, плечам, обняли крепкую шею, коснулись темных волос. И ее наполнил его запах — пряный, мужской, земной, чистый.
Край стола врезался в ее ягодицы, Тэмсин инстинктивно приподнялась и уселась на стол, раздвинув бедра и притянув его к себе. Она чувствовала соленый вкус крови на своих губах, а его пальцы оставляли синяки на ее коже. Но ее это не волновало.
Если он сейчас остановится, она закричит.
Изогнувшись, Тэмсин откинулась назад на стол, схватившись за воротник его рубашки и увлекая его за собой. Неожиданно она услышала их дыхание — тяжелое, прерывистое. Все ее тело содрогалось от желания, раскрывалось навстречу ему. Прошлое не имело значения, будущее было туманным… Существовало только «сейчас» — она была в объятиях Алессандро д'Арензо, в объятиях своей девичьей несбыточной мечты.
Алессандро поднял голову и взглянул на нее. Глаза его были темны, как марочный коньяк, припухшие губы — темно-красными.
Он отдернул руки от ее трепещущих грудей, и она напряглась, откинув назад голову. Инстинктивно обхватила ногами его тело, прижимая его к себе. Ее губы приоткрылись в безмолвном блаженстве, широко раскрытые глаза затуманились. Она смотрела в его лицо.
Холодное, совершенно бесстрастное лицо.
И, прежде чем Тэмсин смогла пошевелиться и заговорить, он отпустил ее, резко отойдя от стола, где она, распростертая, лежала на спине.
— Полагаю, мы доказали, что твои низкопробные удары ничего не значат, милая, — насмешливо произнес Алессандро. — И это не значит, что меня не интересуют женщины как таковые. Это всего лишь значит, что меня не интересуют такие маленькие испорченные девочки, как ты, которые используют секс в своих корыстных целях. Извини.
Отблески света заплясали в глазах Тэмсин, и в какой-то отчаянный, жуткий момент ей показалось, что она сейчас потеряет сознание.
Она закрыла глаза, собирая в себе жалкие остатки сил и собственного достоинства. Она сейчас скажет ему, что думает о мужчинах, которые используют женщин в качестве подопытных кроликов.
Но когда Тэмсин открыла глаза, Алессандро в комнате уже не было.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Взглянув на себя в большое, ярко освещенное зеркало. Тэмсин тихо застонала.
Какое у нее лицо! Мертвенно-бледное, с белыми губами и темными кругами вокруг глаз. Жуткое зрелище!
И сейчас она должна предстать на презентации перед фотографами и журналистами из самых престижных изданий страны. Отец возлагал на нее большие надежды. Он надеялся, что презентация будет безупречной.
Дрожащей рукой она подкрасила помадой свои бледные онемевшие губы и крепко сжала их, с болью вспомнив о том, как они горели вчера под поцелуями Алессандро.
Почему она была такой идиоткой?
Однажды она уже позволила ему унизить и отвергнуть себя. И этого было достаточно. Но позволить ему сделать, то же самое во второй раз… Это было каким-то умопомешательством. И она бессильна противиться этому. Шесть лет она жила как нормальный человек: вполне здоровая, преуспевающая молодая женщина. Но даже самые близкие ей люди, даже Серена — никто не подозревал о том, что внутри Тэмсин словно заморожена. Часы ее остановились шесть лет назад.
