В + В - Алеха Юшаева
– Маш? – окликнула она меня, когда двери захлопнулись.
Звонкость голоса, казалось, исчезла вовсе. В нем появилась толика хрипотцы и зверской усталости. Всеми частями себя, всей душой я не желала оборачиваться, не желала видеть её удивленных глаз, в которых потухло всё, что я раньше любила, чем восхищалась, что делало сильной и меня. Мне пришлось сделать титаническое усилие над собой.
– Привет, – выдавила я одно слово.
– Привет, Маша, – облегченно проговорила она, подходя. – Я так давно тебя не видела.
– Сколько лет, сколько зим? – неловко засмеялась я.
Мне было неудобно. Я чувствовала себя запертой в четырех стенах, белых, шершавых, сужающихся от каждого вздоха. Она ненадолго опустила глаза, ровно подведенные черным карандашом, и, убрав локон за ухо, сказала:
– Я так давно хотела связаться с тобой. Ты знаешь… – она помялась, закусывая губу. – Господи… Я столько лет готовила эту речь и даже была твердо была уверена, что сразу скажу тебе всё, что накопилось во мне.
Она стеснительно засмеялась, обнажив белые зубы.
– Не надо, Ник, ладно? Время было, и оно прошло.
Она глубоко задышала, услышав то, как я назвала её. Словно в старые добрые времена. Сжав губы, она вздохнула.
Мы давно перестали быть девчонками. С того момента прошло уже более двадцати лет, и это было странно, что Вероника до сих пор не выбросила из головы те детские забавы и обиды. Мне казалось, что она сразу кинется в мои объятия с радостными криками, поведет меня в ближайшую забегаловку и начнет, начнет рассказывать о своей жизни, о своих детях, о себе. Но передо мной стояла робкая, испуганная женщина, увидевшая судью своего прошлого. Я покачала головой.
– Никто не знал, ладно? Никто не мог знать.
– Мы были такими дураками. Я была такой дурой, – выпуская два ручейка слез, выпалила она.
– Да, были, все мы были хороши. Ну, а теперь-то что? Столько воды утекло. Давай просто забудем всё это, ладно? – уговаривала я её, повторяла глупейшие фразы, чтобы донести ей мысль, не понятную даже мне самой.
Она кивала, прикладывая к щекам трясущиеся пальцы.
– Я столько должна рассказать тебе. Столько должна показать тебе, – всхлипывала она.
– Ника… Всё хорошо, успокойся.
– Господи, я так рада тебя видеть, – улыбнулась она облегченно, снова выпуская ручейки. Я почувствовала, как увлажнились мои глаза. Похлопала ресницами, чтобы слезы пропали, желательно навсегда. – Я так рада видеть тебя снова, – твердила она, глядя на моё глупое лицо. –Я уже не думала, что когда-нибудь мне удастся встретиться с тобой. Я не надеялась, правда.
Мимо проносились вагоны метро, обдувая нас теплым быстрым воздухом. Мы стояли посреди перрона, как две неприкаянные души. Я знала, что она хочет высказаться, выпалить всё, что накопилось за столько лет, взвалить это на мои плечи, наконец разделив груз пополам, как это обычно бывало, но она не могла сделать это прямо сейчас, когда надо бежать на работу, когда надо провожать детей в садик, когда надо встречать мужа с ночной смены. Не сейчас. Желательно вообще никогда.
И я не могла ей сказать, как сильно я счастлива встретить и как сильно я несчастна видеть её. Придавая себе как можно более равнодушный вид, я смотрела за её рваными движениями. Она искала платок, потом искала зеркало, потом она глубоко и прерывисто вздохнула, потом она оправилась и неуклюже улыбнулась.
– Прости, пожалуйста, что я веду себя как размазня.
За эту фразу я была готова оторвать ей голову и бросить её на клумбу, где часто паркуются водители-новички. Вместо своего кардинального движения я примирительно кивнула.
– Как твои дела? Как семья? Как работа? – задавала она дежурные вопросы, не подразумевая, что на них я могла просто ответить отрицательно. Невзирая на то, что я переехала в большой город, что годы мои натикали приличные, до сих пор я жила одна, временно выполняя то одну, то другую работу.
– Знаешь, давай встретимся как-нибудь и поболтаем, – подмигнула я, уходя от ответов. Мне не хотелось распространяться про свою ужасную жизнь и слушать, как у Ники сошлись все карты, звезды, желания.
– Да, конечно. Когда ты можешь?
– В пятницу в 18:00 подойдет тебе?
– Да, прекрасное время. Где? – она расстегнула карман черной лакированной сумки и достала телефон, заметно вылезающий за её ладонь. Тонкие пальцы с ровным маникюром застучали по экрану.
– Откуда мне знать, где тебе удобно? – скривилась я.
– Мне? Ну, мне легко добраться в любой конец города.
– Надеюсь, ты не имеешь в виду, что у тебя есть вертолет, – пошутила я, подняв бровь. – Что ж… Тогда в кафе «Пышка» на Сталина.
– Прелестно, даже не придется вызывать водителя вертолета, – Ника улыбнулась, на щеках появились складки, неумолимо предвещающие старение.
Она записала и отложила телефон. В её тонкой, вечно прекрасно одетой фигуре угадывались черты человека, долгое время занимавшегося танцами. Загорелый полукруг икры легко задевал голень. Плечи смотрели точно назад, как обычно закрывая собой два белых крыла.
– До встречи, – выдохнула она и схватила меня за руку.
Глава 9
Наша встреча состоялась через два дня. Что творилось со мной на протяжении всего этого времени, я не знаю, но я пребывала в подавленном состоянии. Словно буря, на меня нахлынули воспоминания. Наверное, поэтому я вообще взялась писать всё это. Я не ждала её после того, как она ушла в 9 классе. Я не думала, что наши пути когда-нибудь скрестятся снова. Я не догадывалась, что она, как и я, лишь в тайне, лишь тихо внутри себя, наделась, что мы встретимся. Так случилось, что нам было предвещено пережить наше прошлое ещё раз.
Меня едва не уволили, когда менеджер увидел, что я шлепаю пальцами по экрану вместо того, чтобы разносить блюда посетителям. Он злобно подпер бока руками и кивнул на дверь в зал. Ничего не оставалось, кроме как послушно выполнять свою работу. По дороге домой я продолжила просматривать то, что начала утром. Я нашла старую личную страницу Ники в Интернете и внимательнейшим образом изучила её содержимое. Фотографии, огромное количество коих безмолвно хранилось там, каждый раз отбивались в моём сердце. Вот она на школьном празднике, в белой тонко вязаной кофте, в белых бриджах со стразами на боках, в аккуратных туфлях кремового цвета, которые ей особенно нравились, но она не могла их носить, потому что они оставляли мозоли на мизинцах. Вот она держит букет оранжевых и желтых цветов, предназначенный классному руководителю, она улыбается так счастливо, словно это ей подарили букет самых прекрасных
