Кэтрин Джордж - Портрет любимого
– Я пришла вам помочь.
Изабель виновато улыбнулась:
– Мне надо было проверить, справлюсь ли я самостоятельно. Мне правда нужно вернуться сегодня в свой коттедж.
– Вы посидите спокойно. Я принесу кофе, – сказала Элени твердо.
Изабель продолжала сидеть на веранде, решив, что не задержится в обществе Лукаса Андреадиса ни на секунду дольше того, чем необходимо. Когда Элени вернется с кофе, она попросит пригласить к ней хозяина дома и обратится к нему с просьбой отвезти ее в коттедж. После этого ей не надо будет волноваться насчет него, вряд ли она его еще когда-нибудь увидит.
Отозвавшись на стук в дверь спальни, она услышала легкое дребезжание подноса и почувствовала соблазнительный аромат свежеприготовленного кофе. Но вместо Элени появился Лукас Андреадис в джинсах и футболке. Он вышел на веранду и поставил поднос на столик:
– Вы позволите мне присоединиться к вам?
– Конечно, – ответила она, пряча свое смятение. – Доброе утро.
– Как ваше самочувствие сегодня?
– Намного лучше.
– Элени сказала мне, что вы не стали ждать, чтобы она помогла вам одеться, – сказал он небрежно.
– Я хотела попытаться сделать это сама.
Лукас протянул ей чашку кофе, потом придвинул стул к столу.
– Как я понимаю, – сказал он, взглянув на ее лодыжку, – ваша повязка не намокла?
– Я сунула ногу в пластиковый пакет. – Изабель вежливо улыбнулась. – Я теперь самостоятельная. Так что, если вы будете так добры, отвезите меня в коттедж, и я оставлю вас в покое.
Он покачал еще влажной головой:
– Только не сегодня утром.
У Изабель упало сердце.
– Тогда днем?
– Прежде чем вы сможете остаться одна в коттедже, для вас нужно будет закупить продукты.
– Я дам вам денег, чтобы вы передали Элени, – поспешно сказала она.
– Кроме того, – продолжал он, словно не замечая ее слов, – я должен сначала проверить, насколько вам там будет удобно с вашими травмами.
Изабель вздернула подбородок:
– Вам совершенно не надо беспокоиться, мистер Андреадис! Раз я сама справляюсь здесь, смогу справиться и там.
Он поднял бровь:
– И готовить сможете сама?
– Овощи для салата, хлеб и сыр – вот все, что мне нужно.
– Если вы дадите мне свой ключ, я спущусь в коттедж, – сказал Лукас. – А там видно будет.
Изабель раздраженно вздохнула:
– Как считаете нужным. Но мне казалось, что вы только будете рады отделаться от меня.
От его улыбки ей стало не по себе.
– Как я вам уже говорил, мисс Джеймс, мы чтим туристов.
– У меня сложилось иное мнение, судя по тому, как вы повели себя, когда нашли этого туриста, вернее, туристку на своем драгоценном пляже!
– Только потому, что я неправильно понял причину вашего появления. – Его глаза потемнели. – Нет ничего необычного в том, что журналисты вторгаются на мой пляж, как и в том, что молодые женщины стараются, чтобы их выбросило на берег именно здесь.
– В надежде, что вы броситесь их спасать? – усмехнулась Изабель.
– Их надежды простираются обычно дальше, – сказал он, скривив губы. – Я не обольщаюсь, считая, что женщин привлекает моя персона. Только мои деньги.
– А что происходит с правонарушителями в ваше отсутствие?
– С ними обычно имеет дело Милос. Он бывший военный. Официально работает у меня садовником, но его основная функция – охрана. Вчера у него был свободный день, иначе вас бы выдворили еще до моего приезда.
– Что избавило бы вас от множества проблем.
Лукас снова улыбнулся своей неотразимой улыбкой:
– Но это лишило бы меня удовольствия встретить вас.
Изабель, пропустив это мимо ушей, пожала плечами:
– Вы очень хорошо говорите по-английски.
– Спасибо. Это благодаря моему очень хорошему школьному преподавателю. К тому же я затем получал образование в Лондоне. – Он встал. – Как хорошо, что вы не журналистка. Обычно я не очень охотно рассказываю о себе.
– Я сохраню вашу тайну, – улыбнулась Изабель.
– Да это и не тайна вовсе. Я родился здесь, на Чиросе. Моя подноготная известна каждому.
– Я не владею греческим, так что вряд ли буду говорить с кем-то о вас.
– Даже с Алексом Николаидисом? Он говорит по-английски.
– Да мы едва знакомы! Хотя он был очень предупредителен, – добавила она.
– Что не удивило вас. – И когда она недоуменно подняла брови, продолжил: – Взгляните в зеркало, и вы получите ответ.
Изабель вздохнула. Старая песня…
– Я очень в этом сомневаюсь. У меня синяк под глазом, если вы не заметили, мистер Андреадис.
– Трудно было не заметить, но он уже бледнеет…
Изабель наклонилась за своей сумочкой:
– Вот ключи. Пожалуйста, сообщите мне свой вердикт как можно скорее.
Лукас взял ключи:
– Вам так не терпится уехать из моего дома?
Она вздернула подбородок:
– Я не могу больше продолжать вторгаться в вашу жизнь и злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Вы обстреливаете меня словами, словно ракетами. – Он усмехнулся. – Увидимся за обедом.
Изабель, нахмурившись, в полном недоумении смотрела ему вслед. Лукас Андреадис в дружелюбном настроении – если это можно было так назвать – совершенно лишил ее присутствия духа. А после того как она услышала кое-что о его жизни, ей захотелось узнать больше. Но единственным человеком, которого она могла бы расспросить, была Элени.
Изабель устроилась возле ограждения веранды, прислонила к нему один из своих больших блокнотов и начала зарисовывать бассейн. В ярком солнечном свете он сверкал как голубой драгоценный камень в роскошном обрамлении зелени и цветов. И как обычно, она сосредоточилась на рисовании настолько, что Элени пришлось громко захлопать в ладоши, чтобы привлечь ее внимание:
– Обед, Изабель!
Изабель поспешно захлопнула блокнот и с улыбкой повернулась к Элени:
– Я не представляла, что уже так поздно.
– Еда почти готова. Вам помочь?
– Нет, я справлюсь, спасибо.
Изабель прошла в ванную, помыла руки, а вернувшись в спальню, увидела Лукаса, стоявшего снаружи на лестнице.
– Элени говорит, что еда остывает. Я отнесу вас вниз.
Изабель покраснела:
– Я думала, что буду опять обедать здесь, наверху.
– А я подумал, что вы с удовольствием поедите на террасе. Несмотря на мое нежелательное присутствие, – лукаво добавил он.
– Вам совсем не обязательно нести меня. Я сама справлюсь!
– Это займет слишком много времени, а Элени очень рассердится, если обед остынет, – сказал Лукас и, не обращая внимания на то, что она невольно отпрянула, подхватил ее на руки.
