Индия Грэй - Девушка с голубкой
Это был не мираж.
Он направлялся к ним. В каждом сантиметре его прекрасного тела, в каждом ленивом, грациозном жесте сквозила небрежная легкость и уверенность в себе, в то время как Лили чувствовала себя так, словно кто‑то пропускал ее внутренности через офисный шредер.
— Мои поздравления, Скарлет. — Тристан с серьезным видом расцеловал невесту друга в обе щеки. — Тому очень повезло. Сегодня ты выглядишь просто потрясающе.
Лили прижалась спиной к перилам, одновременно желая и страшась момента, когда Тристан обратит на нее внимание. Она была уверена, что тайна, которую она хранила, написана у нее на лбу крупными печатными буквами.
— Тристан! — Радостный оклик Тома сверху эхом разнесся по холлу. Хозяин замка спускался по ступенькам с пиратской ухмылкой на губах. — Так‑так. Не успел переступить порог моего дома — и сразу бросился целовать мою невесту. Неужели святость брачных уз для тебя ничего не значит?
Тристан элегантным взмахом руки обозначил полную беспомощность в борьбе с собственной хищнической натурой:
— Я всегда утверждал, что женщину нельзя удержать на бумажной привязи.
— Если она сама этого не хочет, — поправила Скарлет.
— Простите, что лишаю вас ее общества, но около пяти сотен дальних родственников жаждут познакомиться с моей невестой. — И Том потянул ее за собой вверх по лестнице.
Уставившись в мраморный пол, Лили боролась с паникой, которая охватила ее от перспективы остаться с Тристаном наедине.
— Мы вернемся, как только удовлетворим любопытство этой орды. — На середине лестницы Том обернулся: — Постойте, а разве вы двое не знакомы? По‑моему, вы уже встречались летом на балу.
Лили подумала, что Тристан наверняка слышит барабанную дробь ее сердца. Кровь горячо прилила к щекам, когда она все‑таки набралась мужества взглянуть в глаза отцу своего ребенка.
Взгляд наткнулся на маску холодной вежливости.
— Неужели?
Глава 5
Тристан Ромеро встречал людей, которым нравилось сознательно и расчетливо причинять боль. Он никогда не был одним из них, но, когда дело касалось женщин, определенная жестокость была нужна для их же блага. Тристан не собирался давать Лили ни малейшей надежды на повторение того, что случилось между ними жаркой летней ночью, воспоминания о которой так беспокоили его все это время.
Он увидел обиду, затуманившую ее серебристые кошачьи глаза, и постарался не поддаться малознакомому чувству вины. Тристан ожидал оскорблений, обвинений, пощечины — всего, что он несомненно заслужил и частенько получал от брошенных женщин в прошлом. Спокойное достоинство Лили нарушало привычный сценарий.
— Мы действительно встречались, — сказала она мягко, словно извиняясь за это. — Я — девушка с… голубкой.
Слова Лили вернули Тристана в омытую закатом башню. Горло сжалось от воспоминаний об утешительном мурлыкании ее голоса, сострадании, светившемся в ее глазах. И о том, как это на него подействовало.
Один — ноль в пользу Лили Александер.
— Ну конечно. — Тристан медленно кивнул, губы невольно дрогнули в слабом подобии улыбки. — Селена. Девушка с голубкой.
Их взгляды встретились, и искра надежды в глазах Лили заставила его мысленно обругать себя. Три золотых правила любовных связей Тристана Ромеро гласили: никаких эмоций, никаких персональных деталей, никакого продолжения. Тогда, в башне, он нарушил первое правило и до сих пор не мог избавиться от побочных эффектов. Напуганный этим опытом, он точно не собирался нарушать два других.
— Да, — прошептала Лили. — Я часто думала, что случилось с птицей?
Он сделал секундную паузу. Тем утром, проснувшись, Тристан поднялся на голубятню, но не обнаружил там раненую голубку. Скорее всего, она стала жертвой ночного хищника. Но Тристан был недостаточно бессердечным, чтобы озвучить свою догадку.
— Выздоровела и улетела, наверное. Рад был увидеть тебя снова, но теперь, если позволишь, я должен…
В те несколько минут, что они смотрели друг на друга, воскрешая магию проведенной вместе летней ночи в тысячах призрачных картин, Лили чувствовала, как кровь приливает к лицу, дыхание сбивается, в груди становится тесно.
Когда Тристан отвернулся, она попыталась набрать в изголодавшиеся легкие хоть немного воздуха, но резкий вдох вызвал новый прилив тошноты. Ноги подогнулись. Прежде чем Лили успела ухватиться за перила, в глазах у нее потемнело, и в последний сознательный момент она поняла, что падает.
Он поймал ее. Конечно же он ее поймал. Лили надеялась продержаться еще немного и грохнуться в обморок в каком‑нибудь тихом, уединенном месте — уж точно не на руки мужчине, который ясно дал понять, что не хочет иметь с ней ничего общего. Но судьба не сделала ей такого подарка.
Тристан вынес ее в сад. Ветерок охладил лицо девушки, насытил кровь кислородом, но, стоило Лили вдохнуть терпкий мужской запах, она едва не потеряла сознание снова, на сей раз — от вожделения. Она завертелась в сильных руках Тристана, стремясь поскорее создать хоть какую‑то дистанцию между их телами.
— Все уже прошло… Прости… Поставь меня, пожалуйста…
— Не вертись.
Он почти прорычал эти слова, и Лили немедленно перестала бороться за свободу, охваченная стыдом и отчаянием. Она тысячу раз репетировала в голове их встречу, представляла, как спокойно, рассудительно, без лишних эмоций расскажет о беременности и заверит Тристана, что ничего от него не хочет. Сценарий не предполагал никаких требований, истерик или извинений.
И — упаси бог — никаких обмороков.
Тристан с Лили на руках прошел вдоль стены замка, завернул за угол. Перед ними, куда хватало глаз, расстилался сад. Мужчина опустил Лили на кованую скамейку и отступил на шаг, разглядывая ее с высоты своего роста:
— Тебе лучше?
— Да. Прости. Но на самом деле даже хорошо, что так получилось, — сказала Лили нерешительно, покусывая губу.
— В смысле?
— Я хотела поговорить с тобой… наедине.
— Я думал, что все тебе объяснил. — Лицо Тристана стало суровым и замкнутым, он отвернулся. — И ты согласилась с моими условиями…
— Я согласилась. Но подумала, что ты имеешь право знать. Я жду ребенка.
На мгновение Тристан замер. Потом отодвинулся от нее еще дальше, спрятав сжатые кулаки в карманы брюк.
Становилось холодно. Лили чувствовала, как узорчатый металл скамейки покусывает ее тело сквозь тонкий шелк платья, но не находила сил пошевелиться. «Мне очень жаль». Слова вертелись на языке, она чувствовала их вкус, сладкий и соблазнительный. Но на сей раз Лили не поддалась застарелой привычке говорить то, что люди хотели от нее слышать. Ведь на самом деле она ни о чем не жалела. Она была рада, что так вышло.
