Триш Мори - Все очень просто

— Ты можешь пересмотреть свое решение. Думаю, ты не понимаешь, с какой степенью серьезности его стоит рассматривать.

— А я не думаю, что у нас есть о чем разговаривать. Я услышала достаточно.

— Как же твоя мать? Тебя вообще волнует ее судьба?

— Моя мать уже большая девочка, синьор Барбариго. Она ввязалась в эту историю, как и любой другой, кто не считает деньги.

— Даже если она потеряет палаццо и останется бездомной?

— Пусть будет так. Она подыщет жилье в другом месте, как делают все остальные, кто не считает деньги.

— Я удивляюсь тебе. Ты ее родная дочь, и ничего не делаешь, чтобы помочь ей?

— Ты предаешь слишком большое значение моей заботе о матери. Я не буду играть с тобой в эту грязную игру. Вышвырни мою мать на улицу, если хочешь. Может быть, она извлечет из этого урок. Но не стоит ожидать, что я займусь проституцией ради ее спасения.

Лука кивнул, и Тина почувствовала облегчение.

Удивительно. Она только что оставила мать на произвол судьбы. Но это было не хуже того, чего она ожидала от встречи с Лукой. Возможно, если бы ее мать была лучшей матерью, такой, к которой испытывают любовь и уважение, Тина рассмотрела бы дикое предложение Луки.

— В таком случае ты не оставляешь мне выбора. Что ж, пойду и позвоню твоему отцу, пусть узнает плохую новость.

— Моему отцу? — переспросила Тина, страх сжимал ее грудь. Лили говорила с отцом по телефону, когда Тина приехала, а она так и не удосужилась узнать — почему? Ведь это было очень странным. Что происходит? — Зачем тебе ему звонить? При чем здесь Митч?

— Это имеет значение? Я думал, ты не хочешь больше в этом участвовать.

— Если речь идет о моем отце, то, конечно, дело касается и меня. Зачем тебе звонить ему?

— Потому что Лили говорила с ним сегодня.

— Я знаю это, — отрезала она нетерпеливо. — И?..

— И он не хотел, чтобы твоя поездка прошла впустую. Лили сказала мне, что он сделает все для тебя, и, видимо, была права. Он готов пожертвовать фермой как запасным вариантом, если ты не сможешь помочь Лили.

Глава 5

Зачем ты впутала в это моего отца?! — Тина в ярости ворвалась в комнату матери. Она знала, Лили не спит, потому что та только что приказала Кармеле принести ей коньяк. — О чем ты вообще думала?

Лука ушел с такой самодовольной физиономией! Поэтому Лили теперь была не единственной, у кого болела голова.

— Что ты здесь делаешь? Что за крики?

Тина раздвинула шторы, и по темной комнате разлился мягкий свет закатного солнца. Но этого было недостаточно. Она нажала на выключатель, и загорелся светильник над головой матери. Он выглядел как настоящая гроздь винограда под осенним солнцем, окрашенная в розовые и золотые цвета, а с потолка свисали тончайшие виноградные зелено-розоватые листья.

Тина была потрясена и на секунду потеряла дар речи.

— Что это за… уродство? — возмутилась Тина, с трудом подобрав слово.

— Тебе не нравится? — искренне удивилась мать, рассматривая светильник.

— Это ужасно! Как и все остальное в твоем музее стекла.

— Валентина, нет необходимости быть настолько грубой. Зная твой вкус, я покупаю эти вещи не для тебя.

— Понятно. Но сейчас я гораздо больше озабочена тем, на что ты уговорила моего папу. Лука сказал, Митч готов пожертвовать фермой. Ради тебя. Если я не смогу тебя спасти.

— Ты видела Луку? — Лили слезла с кровати, натянула розовый шелковый халат, который идеально подчеркивал контуры ее подтянутой фигуры. — Когда? Он все еще здесь?

— Он ушел. Но только после того, как озвучил условия сделки. Ты в этом участвовала, дорогая мамочка? Это ты придумала погасить свой долг за счет дочери?

Лили заморгала.

— А что он сказал? — Мать выглядела несколько ошеломленной. Может, Лили в этом не участвовала? — Я полагаю, это действительно объясняет некоторые вещи… Да, тебе не повезло. А я думала, Лука заинтересован в сексе.

— Боже, это ведь не ты! Ради бога, скажи, что это не твоя идея, Лили!

Мать пожала плечами, сидя за столом. Она уже держала стеклянного дельфина и рассеянно протирала ему голову.

— Когда тебе стукнет пятьдесят, будет уже не весело, Тина, помяни мое слово. Ты уже никого не возбуждаешь, и никто за тобой не ухаживает.

— Нет ничего лестного в том, что тебя просят стать чьей-то любовницей!

— Ошибаешься! Лука очень красивый мужчина. — Лили прекратила протирать стекло, и ее взгляд устремился вдаль, как будто она придумывала целую историю по этому поводу. — Подумать только, если ты правильно разыграешь партию, он, может, даже женится на тебе…

— Я сказала ему, что не стану это делать!

— О-о-о… — простонала Лили.

— Поэтому ты и говорила с отцом, Лили? У тебя был припасен второй план — на случай, если я не смогу спасти тебя. Ты выпрашивала милостей у мужчины, которого бросила с ребенком больше двадцати пяти лет назад? У мужчины, который имеет полное право ненавидеть тебя?

— Однако не ненавидит. Я думаю, Митчелл был единственным человеком, который когда-либо действительно любил меня.

— Все равно ты это не ценишь.

— Я до сих пор не понимаю, в чем твоя проблема. Некоторые женщины готовы убить, лишь бы переспать с Лукой Барбариго!

— В том-то и дело. Я уже спала с ним…

— Ты хитрая девушка, — сказала мать, поменяв дельфина на другую статуэтку — плавающих детей. — Ты никогда не рассказывала. Так в чем проблема?

— Это плохо закончилось.

— Потому что он не выразил своей вечной любви к тебе? О боже, Валентина, ты иногда такая наивная!

— Он сказал, что я чип от старого компьютера.

Мать сделала паузу, забыв на мгновение о стекле в руках, а потом радостно рассмеялась:

— Он так сказал? И ты не восприняла это как комплимент? Не так ли? — Она пожала плечами и снова начала полировку, потом взяла следующую статуэтку.

Шух-шух-шух… Протирала, протирала, протирала… И чем больше Лили протирала стекло, тем сильнее раздражала Тину.

— Ты не могла бы прекратить это?

— Что?

— Протирать эти жуткие статуэтки?

— Валентина, — Лили яростно продолжала протирать фигурки, — это муранское стекло, оно заслуживает того, чтобы выглядеть лучшим образом.

— Ты знаешь, а я ведь была беременна!

Лили посмотрела на дочь и на этот раз поставила статуэтку назад на столик:

— Ты была беременна? От Луки Барбариго?

Тина кивнула, внезапно почувствовав, как сжимается горло. Она раскрыла свою тайну, которую держала внутри слишком долго… Наверное, теперь мать сможет ее понять. Наконец…

— Так почему же ты не заставила его жениться на себе?