Люси Гордон - Нежданно-негаданно

Джастин, старший сын Хоуп, был внешне суров и вначале казался не к месту в этой оживленной компании, но Ферн заметила, что на мать он смотрит с любовью и покровительственно. Так же Джастин смотрел на свою жену Эви, живую и энергичную молодую женщину.

С ними приехал Марк, сын Джастина от первого брака. Двадцатилетний красавец с черными волнистыми волосами и яркими искрящимися глазами, он тут же стал объектом томных взглядов двух молоденьких помощниц экономки.

— Он только-только осознает свою притягательность для женского пола, — проговорил Джастин со стоном, однако в голосе его слышались нотки отцовской гордости. — Из-за этого с ним стало очень трудно.

— Не будь к нему суров, — запротестовала Эви. — Он не виноват, что так красив. У него только что завершился роман с девушкой, которая руководит студией бальных танцев. Он и учиться-то начал, чтобы подобраться к ней поближе, а теперь прекрасно танцует.

Присутствие молодого парня сделало атмосферу еще оживленнее. Позже, когда трапеза закончилась, Тони покопался в старых кассетах, которые были выпущены еще во времена рок-н-ролла, и включил старенький магнитофон.

— Ну, давай, — сказал он Марку, — посмотрим, насколько ты хорош.

Марк без колебаний протянул руку Ферн. Он открыто восхищался ею на протяжении всего ужина.

— Потанцуете со мной?

Польщенная, она согласилась. Ферн неплохо танцевала, а Марк оказался настоящим мастером. Вскоре они кружились в идеальном темпе.

— Давайте-ка дадим жару по-настоящему, — внезапно предложил юноша и удвоил темп движений и поворотов.

Запыхавшись, Ферн едва поспевала за ним. Когда они закончили, раздались аплодисменты восхищенных зрителей.

— Что это за танец? — спросил Данте, поспешно выходя вперед. — Ты не мог бы научить меня?

— В его основе лежит квикстеп, — пояснил Марк. — Делаешь вот так.

Кто-то включил музыку, и вновь зазвучали одобрительные возгласы и аплодисменты, когда Марк устроил ослепительную демонстрацию с Ферн в качестве партнерши. Затем ею завладел Данте и стал показывать, чему научился.

Ферн должна была признать, что он с легкостью освоил быстрые шаги и заставлял ее летать по полу, словно они делали это всю жизнь.

С таким партнером самые замысловатые па становились доступными. Со стороны, возможно, и казалось, что они вот-вот споткнутся и упадут, но этого не случилось. У Ферн возникло чудесное ощущение, что с Данте невозможно ошибиться. Он сильный мужчина, но сила его кроется не в мускулах, а в подвижности.

Она была уверена, что именно так Данте относится и к жизни. Если впереди замаячит неприятность, он протанцует вокруг нее, или через нее, или мимо нее, а затем исчезнет, заставляя всех гадать, а был ли он тут вообще. Это делало Данте Ринуччи пленительным и в то же время опасным. Наконец Тони сменил кассету, и они перешли на вальс.

— Я потрясена, — выдохнула Ферн. — Вы правда никогда раньше не танцевали квикстеп?

— Нет, но я люблю танцевать — и чем быстрее, тем лучше.

— Вальс для вас слишком скучен, да?

— Еще как. Кому он нужен? Приходится прижимать даму к себе.

— Как прижимаете сейчас меня?

— Естественно. И надо делать ей комплименты, например что она самая красивая женщина на свете.

— Но вы этого не делаете! — возмутилась Ферн.

— А зачем утруждать себя? Вы слышали это уже сотни раз. Кроме того, — добавил он, — вы прекрасно знаете, как выглядите.

Он прав. Ферн уделила сегодня много времени своей внешности и была довольна результатом. Медоворыжие волосы прекрасно оттеняло воздушное шифоновое платье в осенних тонах. Одно доходило до колен и демонстрировало длинные стройные ноги и идеальные лодыжки. Довершали наряд туфли на таких высоких каблуках, какие не каждая женщина рискнет надеть.

В объятиях высокого мужчины такие каблуки оказались преимуществом, помогая Ферн видеть лицо Данте.

— Может, знаю, а может, и нет, — поддразнила она. — Это мне решать.

— Значит, желаете услышать от меня, что вы прекрасный сон, богиня ночи?

— Ох, замолчите! — хихикнула она.

— Я просто стараюсь вести себя прилично.

— А вы умеете вести себя прилично?

— Ну, кто-то как-то сказал, что я не замечу приличие, даже если оно подойдет и щелкнет меня по носу. Не могу припомнить, как зовут насмешницу.

— А! Одна из тех женщин, о которых тут же забывают. Возможно, она просто пыталась спровоцировать вас, чтобы привлечь ваше внимание.

Данте насмешливо улыбнулся:

— Мне бы хотелось верить, что ей требуется мое внимание.

— А что, если она играет с вами в кошки-мышки?

— И в это мне тоже хотелось бы верить. Вы не представляете, какими забавными могут быть эти кошки-мышки.

— Думаете, не представляю? — спросила Ферн, саркастически вздернув брови.

— Извините. Разумеется, представляете. — Он с надеждой добавил: — Возможно, вы могли бы научить меня паре-тройке приемчиков.

— Не думаю, что вас надо учить этой игре.

— Игра в любовь имеет множество различных аспектов, — заметил Данте.

— Но мы же говорим не о любви, — прошептала молодая женщина. — Это совсем другая игра.

Эта игра заставляет ее пульс безумно колотиться, а все тело петь от его близости. Разум твердил, что во всем виноват быстрый ритм танца, но как объяснить удовольствие от ощущения руки Данте на ее талии и от близости его губ к ее губам?

— А как вы называете эту игру? — прошептал Данте.

— Уверена, у каждого из нас имеется собственное название.

— Назовите свое.

Ферн пробормотала:

— Хорошо, но сначала вы.

— Я первый спросил.

В этот раз она не ответила, но взгляд ее был полон озорства.

— Вы собираетесь дразнить меня, да? — усмехнулся он. — Лукавая вы дама.

— Знаю.

— Догадываюсь, что лукавство у вас природное.

— Верно. Это одно из величайших удовольствий жизни. — Развеселившись, Ферн продолжала провоцировать его. — Почти такое же забавное, как игра в кошки-мышки.

Его глаза весело заискрились.

— Кошки, мышки… Хотелось бы знать, кто из них я.

— Предоставляю вам выяснить это самому.

Данте коротко рассмеялся и начал быстро кружить ее, пока они не оказались на террасе. Ферн вырвалась из его рук и, сбежав по ступенькам, помчалась к деревьям. Она была во власти возбуждения, и то, что Данте преследовал ее, приводило в восторг. Она побежала быстрее, бросая ему вызов, и он его принял.

— Женщина, ты рехнулась? — прорычал Данте, схватив ее за талию. — Сколько, по-твоему, мужчина может выдержать?

Она ответила не словами, но смехом, который все звенел и звенел, пока он не закрыл ей рот поцелуем.