Преступивший (СИ) - БризЪ Галина

Георгий делал вид, что именно это его и интересует.

Одобрительно покачивает головой, величественно перемещается по помещению, слегка потягивается, разминает плечи.

Каждым движением демонстрируя свою звериную мощь и незыблемую убежденность, что этот мир принадлежит ему.

Создавалось впечатление, что Юля и Георгий не знакомы.

Просто два случайных посетителя, одновременно зашедших в магазин, между которыми нет никакой связи.

Юля, закончив, первая вышла из салона и приостановилась, поджидая спутника.

Он вышел следом.

Лениво прошёл в метре от неё и, незаметным для окружающих жестом, указал направление движения. Постоял, дав ей немного отдалиться.

Догнал, поравнялся. Через плечо негромко проронил: «Иди к машине»

В маленьком киоске возле местного рынка притормозил и недорого купил старый подержанный телефон.

И они продолжили свой путь в сторону, ещё больше отдаляющую их от курортного города.

Проехали несколько километров и остановились в безлюдном месте, в зоне действия сотовой связи.

— Сейчас оставишь звуковое сообщение.

Говоришь сестре, что ещё вчера вечером села в машину к пожилой семейной паре, которые едут в сторону Москвы. За небольшую сумму они согласились подвести тебя до Рязани.

А потом планируешь доехать на электричке до Москвы.

Сделала так, потому, что хочется поскорей доехать до дома. А свободных билетов и мест на самолёт не было.

Скажи, что связь теряется, садится батарейка. Чтоб она тебе не звонила, что сама ей как-нибудь позвонишь.

Георг вставил карту и включил телефон, вложил его Юле в руки.

В эту минуту в телефоне раздался звонок. Оба вздрогнули и посмотрели на номер, высветившийся на экране.

— Это Маша… — срывающимся голосом прошептала Юля и вопросительно посмотрела на мужчину.

Тот выругался и задумался на пару секунд.

— Ответь! Но без слёз и фокусов! Расскажешь то, что я тебе велел. Я буду слушать.

Юля услышала в трубке радостный голос Маши:

— Юлька!!! Привет!!! Уже долетела?

Мне сейчас пришло СМС, что ты снова в зоне доступа, и я — быстрей звонить!..

Ну, что, рассказывай — как ты? Уже дома?

Ты уже купила новый телефон и симку восстановила?

Алло! Юлька, что молчишь, всё в порядке? Ты можешь говорить?

Георг, прижимавший ухо с другой стороны телефона и, слышавший каждое слово, легонько ткнул девушку локтем и поднеся кулак к её лицу, дал знак отвечать.

— Маша…Машенька… Да, всё нормально. Я уехала…

Связь плохая, теряется… Еду в машине в сторону Москвы.

Познакомилась с пожилой супружеской парой. Довезут до Рязани, там, электричкой до дома…

Не волнуйся, не могу много говорить… Перезвоню как-нибудь…Позже.

Всё, батарейка садится…Пока…

Георг выхватил телефон из руки и отключил его.

Всё вышло по его плану, даже лучше! Он был доволен.

Юля сидела, понурив голову, по щекам текли слёзы.

Западня…

Её слёзы раздражали, злили мужчину. Мешали!

Он пальцами брезгливо стряхнул несколько капель с её щеки, девушка оттолкнула его руку и отвернулась.

Возле небольшой речушки машина притормозила. Телефон полетел в воду.

Всё! Можно в обратный путь!

Они вернулись очень поздно. Оба заснули, едва коснувшись своих кроватей.

Следующий день…

Юля, измученная напряжённым ожиданием решения своей судьбы, грустно и без страха смотрела на своего тюремщика.

Похоже, что он всё ещё не мог ни на что решится.

Нервничал, злился. Ходил взад — вперёд по дому большими тяжёлыми шагами.

Садился, подперев голову руками. Раскачивался всем телом, глядя в пол, вставал, снова шагал…

Всё его бесило, всё раздражало.

Мрачно косился на Юлю, останавливался напротив, заложив руки в карманы. В упор разглядывал её ненавидящим взглядом.

Что его останавливает? Не может решится? Не так-то просто убрать человека, девушку?

Обдумывает как лучше ЭТО сделать? Просчитывает, не допустил ли где-то ошибку?

Может…пожалеет? Поговорить с ним, умолять пощадить?

Но, взглянув на его жестокое лицо, поняла, что лучше молчать. Сейчас надо молчать.

Наложил себе еду, вяло ковыряет вилкой. Проглатывает с неохотой, как бы заставляя себя. Запивает водой чуть ли не каждый глоток.

То, что, Юля внимательно рассматривает его, разозлило мужчину ещё больше.

Он резко отодвинул тарелку, откинулся на спинку стула и смерил её злым насмешливым взглядом:

— Что смотришь? Любуешься мною? Может, нравлюсь?

А-а! Не нравлюсь? Страшный я, да? Страшный? Что отворачиваешься? Боишься? Боишься…

Как ты говоришь — не человек? Зверь, чудовище?

Помнишь, я сказал — поцелую — отпущу? Почему не позволила?!

Я бы ушёл. Ничего бы не было!

Он с силой схватил её за одежду на груди, подтянул к себе, упёрся лоб в лоб, буравя испепеляющим взглядом.

Потом с силой толкнул от себя, так, что она отлетела к дивану и вышел из комнаты, рявкнув:

— Наведи порядок, женщина!

Глава 8

Люди больше всего ненавидят тех, кому сами причинили зло?

Те, кого они сами обидели, служат напоминанием о том, насколько несправедливым и жестоким оказался лично ты.

Клеймом для своей совести, своей души. Собственная совесть — самый беспристрастный судья.

Её невозможно обмануть, от неё нельзя спрятаться, приврать и приукрасить.

Другому человеку можно преподнести так, будто иного выхода из ситуации не было, не существовало.

Что, поступи по-другому, это привело бы ещё к худшим последствиям.

Но, внутри себя, наедине сам с собою, понимаешь, что, всё-таки, можно всё было изменить в определенный момент.

Существовало противоположное решение. Умышленно, сознательно проигнорированное тобой.

И ты этот момент чувствовал, знал, что это и есть граница, после которой всё разделится на «до» и «после».

И не непреодолимые обстоятельства вынудили сделать выбор, а лично ты.

И выбор — поступить жестоко, это собственный выбор. Не выбор случая.

Наверное, у каждого есть человек, мнение, одобрение, поддержка твоих действий которого имеет важное значение для собственного эго. Порой даже неосознанно.

Но именно эта оценка, его понимание и оправдание в его глазах, твоего подлого поступка становятся значимыми.

Иногда, это даже не тот, с кем дружишь, общаешься.

Хотя, на мнение остальных десятков людей, при этом, может быть совершенно наплевать…

Георгий мысленно оправдывался перед Юлей, перед собой.

Так сложилось. Нельзя было по-другому. В ТО время никак по-другому нельзя было…

И понимал, что это неправда.

Следующий день прошёл без событий.

Георгий куда-то уехал до позднего вечера. Закрыл Юлю в полуподвальной комнате, оставил еду, воду, кипяток в термосе. Принес старые книги, журналы. Чтоб не скучала?

Вернулся к ночи. В более спокойном настроении.

Выпустил её из заточенья, велел приготовить ужин.

Проследил, чтоб она доела всё, что было в тарелке. Поставил на стол фрукты, рукой показав, что это для неё.

Велел походить по комнате взад — вперёд: «Надо двигаться, весь день без движения. Так нельзя…»

Юля невесело улыбнулась: «Выгул зеков в тюремном дворике?»

Зло заложила руки за спину и сделала несколько кругов по комнате, опустив голову и раскачиваясь так, будто на ногах висели кандалы. Изображая заключенного.

Георг покачал головой и усмехнулся.

Потом прошёл ещё один такой же день. Ещё и ещё…

Первую неделю он постоянно отсутствовал целыми днями.

Иногда совсем не приезжал на ночь в дом.

Тогда Юле становилось жутко: одна, далеко от людей, в закрытой полуподвальной комнатушке.

Она лежала на кровати, накрывшись двумя одеялами, свернувшись клубочком и прислушивалась к каждому шороху.

К скрипам старого дома, к завыванию ветра, к шорохам в углу… Мышка?!

Иногда, издалека доносился лай собак. Значит где-то живут люди?