Philo - Яблоня

— Я пришел извиниться…

— Отлично, — Снейп попытался захлопнуть дверь. Гарри просунул ногу в проем и осмотрелся. Вокруг никого не было.

— Я собирался сегодня все тебе рассказать…

— О, только не нужно…

— Но это правда! — настойчиво воскликнул юноша.

— Мистер Поттер, — насмешливо проговорил Снейп, — неужели вам не приходило в голову, что это неважно — когда именно вы собирались признаться? Моя реакция не изменилась бы. Прощайте.

Вспышкой беспалочковой магии зельевар отшвырнул Гарри прочь; эхо разнесло по коридору грохот закрытой двери.

Юный волхв вернулся к себе и сел писать Северусу письмо.

Молодой человек очень старался не падать духом. Он знал, что зельевар рассердится — Гарри и сам бы рассердился так же, будь он на месте Северуса. Нужно обдумать, как заставить Снейпа понять. Нельзя больше обходить это стороной, как прежде. Пора объясниться.

Он скомкал уже пять черновиков, когда в дверь постучали. Гарри сунул бумагу в мусор и спрятал нынешнюю пробу пера, потом достал чистый лист пергамента, озаглавил его «домашняя работа по зельям» и лишь тогда крикнул:

— Войдите!

Вошел Рон. Гарри положил ручку и увидел, что друг топчется на пороге.

— Зайди же, Рон, — нетерпеливо позвал он. — Сквозняк создаешь!

— Ох, прости, дружище. Как ты?

— Неплохо отдохнул, — отозвался Гарри. Он чувствовал себя отвратительно, но лишь морально, а не физически.

Рон продолжал стоять на пороге.

— Сядь, у меня уже шея болит на тебя смотреть.

— Не знал, захочешь ли ты меня видеть, — пробормотал покрасневший Рон, плюхаясь на кровать друга.

— Это потому что ты придурок, — заверил его Гарри. — Ничего нового.

Рон не засмеялся.

— Я обидел Миону, — просто сказал он.

— Еще как, дубина, — вздохнул Гарри. — Что на тебя нашло?

Рон покачал головой и пожал плечами. Поднял было руки для отчаянного жеста, но тут же уронил их.

Гарри терпеливо ждал.

— Я не хотел ее обидеть, — наконец выдавил Рон. — Просто я… я…

Гарри молчал. Рон залился краской; контраст с цветом волос получился ужасающий — юноша немедленно стал похож на сгоревшего на солнце фермера.

— Это льстит, понимаешь? — буркнул он. — И ведь Гермиона сама говорила…

— Что ты нравишься Лизе?

— Ага. Я стал замечать, как она на меня смотрит. Ну… и улыбаться в ответ, наверное… — признал Рон. — Это же здорово, когда на тебя так смотрят. Когда знаешь, что тебя хотят.

— Гермиона хотела тебя, — заметил Гарри.

— Да, — потупился Рон.

— Продолжай, — попросил Гарри. Если Рону нужно выговориться, лучше сделать это здесь. Вот только юный волхв не считал, что его друг сможет легко отделаться, и уговаривать Гермиону за него не собирался.

— Мне это льстило. Не так, как внимание Гермионы, но… мы ведь с ней сто лет общаемся. Вот там и легко друг с другом. А Лиза… с ней все было новым и интересным. Но я не собирался ничего с ней делать! Честное слово, Гарри!

— Так что же случилось?

Гарри хотелось быть хорошим другом, выслушать и помочь. Но он злился на Рона за то, что тот так нелепо расстался с Гермионой и едва не рассорил их всех, и слишком хотел написать Северусу. Должно быть, он и сам — эгоист не меньше приятеля.

— Лиза попросила одолжить учебник; тот был у меня в комнате. Я собирался сбегать за ним, но она предложила подняться вместе, чтобы сэкономить время. Дальше все как-то само произошло… — несчастным голосом поведал Рон.

— Кому ты лжешь — мне или себе? Да я никогда не поверю, будто ты не думал о том, что может случиться, если она окажется в твоей спальне!

— Наверное, ты прав, — пожал плечами Рон.

Ребята немного посидели в тишине. Гарри снова задумался о своем письме.

— Что же мне делать? — пробормотал Рон.

— Жить дальше.

— Хреновый из тебя советчик! — возмутился Уизли.

— Зато правдивый, — твердо ответил Гарри. — Гермиона не будет тебе доверять и правильно сделает. Ты ее первый парень, Рон! Она хранила тебе верность все это время!

— Она тоже была моей первой девушкой! — запротестовал Рон.

— Но не последней, — отозвался Гарри. — Скажи, ты собирался жениться на ней, завести семью?

— Ага, — кивнул Рон.

— Неужели ты никогда не думал, что не успел походить на свидания с другими девушками и многое пропустил?

Рон отвел взгляд.

— Не стоит винить себя за это, — мягко сказал Гарри. — Странно было бы не думать о таком. Просто жаль, что ты не успел переспать с кем-нибудь еще до Гермионы. Может, тогда желание сделать это снова отпало бы.

Рон откинулся на кровать друга и заложил руки за голову. Гарри отчаянно хотелось верить, что тот не собирается торчать здесь еще час.

— С тобой так здорово поболтать, — заметил Рон. — Остальные шарахаются от меня, как от прокаженного.

— Даже Дин и Шеймус?

— Ну, они-то со мной общаются. Только мне с ними говорить не хочется — не так, как с тобой. А Невилл и Джинни дуются. Джин, наверное, маме еще не сказала — там без вопиллера не обойдется, — уныло размышлял Рон.

— Может, Джинни ограничит количество деталей? — спросил Гарри. — К тому же, твоей маме наверняка и раньше приходилось иметь дело с похожими ситуациями.

— Верно, но Гермиона ей очень нравится. Думаю, она уже мечтала о том, как научит Миону всяким бытовым штучкам.

Гарри рассмеялся:

— Если вы останетесь друзьями, Миона еще всему научится. Кто знает, если вам удастся сохранить дружеские отношения, возможно, в будущем вы обретете друг друга вновь.

К утру Гарри дописал письмо Снейпу. Юноша не знал, спит ли зельевар, но отправил к нему школьную сову, велев ей дождаться, пока Северус проснется, и отдать послание только ему.

Полчаса спустя, когда молодой человек чистил зубы перед тем, как немного поспать, сова постучала клювом в его окно. Сердце забилось в надежде; Гарри открыл створку и впустил птицу вместе со шквалом ледяного воздуха. Сова распушила перышки, стряхивая снежинки, и те мгновенно растаяли. К ноге птицы было привязано письмо.

Тут Гарри ожидало разочарование.

Это было его собственное послание, вернувшееся нераспечатанным.

На конверте Снейп добавил: «Я полагал, что ясно выражаю свою точку зрения. Не вздумай больше писать или делать попыток связаться со мной иным образом. Следующее же послание будет сожжено; не обещаю отделить его от носителя».

Гарри, Гермиона и Рон без сна лежали в постелях, прислушиваясь к завыванию ветра в стенах замка и глядя на падающий в темноте за окнами снег.