Корсиканский гамбит - Мартон Сандра
Все же трудно себе вообразить, что Донелли способен потерпеть неудачу. И да простит ее Бог за эти сомнения – еще труднее представить, что Чарлз может кого-то проучить.
На одно мгновение Франческа почувствовала на губах жаркий поцелуй Донелли и слегка дотронулась до них рукой. И тут ее кожа начала буквально гореть. Она подняла голову и столкнулась взглядом с Максимиллианом Донелли. Он стоял по ту сторону игрального стола и с призывной улыбкой на красивом лице наблюдал за ней.
Франческа едва не задохнулась. Поистине, этому вечеру нет конца.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Mesdames et messieurs, faites vos jeux.[6]
Франческа очнулась от голоса крупье. Девушка слегка встряхнулась и отвела взгляд от Максимиллиана Донелли. Она услышала, как Чарлз что-то втолковывал ей, мимоходом отметила про себя его немного раздраженный голос, но смысл его слов не доходил до нее.
– …ты знаешь?
– Прости, Чарлз, – она сглотнула. – Я не расслышала, что ты сказал. Что я должна знать?
– Rien ne va plus.[7]
– Я спросил тебя, знаешь ли ты, как делаются ставки, но сейчас это уже не важно. Ты пропустила свою очередь.
– Ну и ладно. Может, уедем? Желваки заиграли на скулах брата.
– Нет, нельзя. Я же тебе сказал, что все смотрят на нас. Ты что, хочешь, чтобы этот ублюдок взял над нами верх?
– Да что все это значит? И потом, как он может взять верх, если все знают, что он вор?
Брат скорчил гримасу:
– Ради Бога, не будь такой бестолковой. Этот скользкий тип ловко скрывает от людей то, что им знать не положено. А на лбу у него, как видишь, ничего не написано.
– Но ты сказал…
– Dix-sept![8] – прозвучал голос крупье, когда колесо рулетки остановилось. – Noir, impair, et manque.[9]
– Семнадцать, – пробормотал Чарлз. – Черный, нечет, третий сектор. – Он отрывисто засмеялся. – Это означает, что я весь в убытках.
– Чарлз…
– Избавь меня от этого тона, Франческа, – резко сказал он. – Я сказал, мы остаемся.
– Faites vos jeux, s il vous plait.[10]
Чарлз, подавшись вперед, грохнул кучу фишек.
Крупье завертел колесо и метнул маленький шарик, а брат стал пристально следить за его бегом. По толпе пронесся ропот, а кое-где послышались стоны, когда шарик остановился на отметке “тридцать два”.
– Trente-deux. Rouge. Noir, pair, et passe.[11]
Чарлз засмеялся, наблюдая, как лопаточка крупье сгребает его фишки.
– Не везет, а?
– Значит, тем более надо уезжать, – тихо заметила Франческа.
– Мы уйдем отсюда только после Донелли, и ни секундой раньше, – грубо ответил Чарлз. – А этот ублюдок все еще здесь.
Он мог бы этого и не говорить. Она чувствовала на себе взгляд темных глаз. От этого взора ее била дрожь.
– Кстати, он решил играть, – голос брата прозвучал натянуто. – Отлично. Приятно будет увидеть его поражение.
Но Донелли не проиграл – ни тогда, ни позже. Словно в некоем классическом уравнении, количество фишек Чарлза уменьшалось в прямой пропорции с возрастающим количеством фишек Максимиллиана Донелли, скучающий взгляд которого переходил от колеса к Франческе и ни разу не задержался на ее брате. Зато Чарлз буквально стал есть его глазами. Каждый раз, когда Донелли выигрывал, лицо брата Франчески покрывалось пятнами.
Франческа знала, что в рулетку человек играет как бы один против всех, но сегодняшняя игра, казалось, превратилась в дуэль.
Внутри у нее все сжалось. Максимиллиан Донелли чего-то добивался, но чего? Она не сомневалась, что он играет с определенным намерением, – ведь он из тех, кто решительно и целенаправленно стремится достичь намеченной цели.
Тут и думать нечего, достаточно вспомнить вчерашнюю встречу в саду. Он так обнял ее, так поцеловал, несмотря на ее протесты, и так прижал к себе, что заставил откликнуться на свой призыв.
Максимиллиан Донелли поднял глаза и встретился с ней взглядом. Неторопливая, дерзкая улыбка тронула его губы, словно он прочитал ее мысли.
Она быстро отвернулась, но предательский румянец, вспыхнувший на ее щеках, не остался им не замеченным.
– Чарлз, пожалуйста, давай…
Маленький шарик с треском закружился вновь.
– Vingt. Noir, pair, et manque.[12]
Чарлз, нахмурившись, вздохнул, глядя, как крупье сгребает его фишки. А с другого конца стола улыбался Максимиллиан Донелли, которому опять повезло. Он насмешливо кивнул Франческе, она повернулась к брату и схватила его за руку.
– Это глупо, – резко сказала она. – Тебе не надоело?
Рука брата напряглась.
– Да, – сказал он. – Ты права. Она перевела дыхание. – Вот и хорошо. Я еле дождалась…
– Пора попытать счастья в другом месте. Я думаю, на “железке”. – Чарлз поводил плечами, улыбнулся и кинул быстрый взгляд через стол. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что улыбка на его лице сменилась ненавистью, правда ненадолго: брат быстро овладел собою и, словно бы сменив маску, снова заулыбался. – Пойдем, дорогая, – громко – на публику – сказал он. – Я чувствую, что удача вот-вот повернется ко мне лицом.
Но она не повернулась. С первой же сдачи он проиграл. А когда Франческа услышала, что брат тяжело задышал, она, уже не удивляясь ничему, подняла глаза и увидела, что к их столику направляется Максимиллиан Донелли. Он опять насмешливо поклонился ей и сделал ставки.
И выиграл. Случайно. А Чарлз так же случайно проиграл.
Когда брат потерял последние фишки, он положил руки на стол и уставился в пространство. В зале наступила гробовая тишина, словно люди попали в плен застывшего времени. Чарлз и Максимиллиан Донелли обменялись долгим взглядом. Лицо Чарлза было искажено ненавистью, но выражение лица Донелли испугало Франческу больше.
Он улыбался.
– Пошли.
Чарлз схватил ее за запястье. Она торопливо пошла рядом с ним, моля Бога, чтобы брат не передумал.
– Мы уходим?
– Уходим? – Он издал странный звук, который она все же расценила как некое подобие смеха. – Не смеши. Мы сейчас наменяем еще фишек.
– Чарлз, это глупо.
– И пойдем играть в “фараона”. – Он улыбнулся и протянул кассиру увесистую пачку банкнот. – Я никогда не проигрывал в “фараона”.
Но он проиграл, впрочем, Франческа уже знала, чем это закончится, как знала и то, что, подняв глаза, увидит взгляд брата, с ненавистью устремленный на противоположный конец стола. В считанные минуты все повторилось вновь: Чарлз проиграл, а Максимиллиан Донелли выиграл.
Франческа закусила губу. Провалиться бы этому дьяволу! Он что, никогда не проигрывает? И чего он, в конце концов, добивается? Он унижал Чарлза – это уж точно. Их поединок привлек внимание публики. На них смотрели, в воздухе, смешиваясь с сигаретным дымом, носились удивленные перешептывания.
Надо было немедленно остановить все это.
Она дождалась, пока брат опять потащил ее к кассиру, и загородила ему дорогу.
– Чарлз, – тихо сказала Франческа, – это безумие.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – резко оборвал он.
– Нет, знаешь. Ты проиграл много денег. И…
– Я могу себе это позволить.
– Не в этом дело.
– Уж не собираешься ли ты прочитать мне мораль? – Он рассмеялся. – Здесь не самое удачное место, дорогая. Это Монте-Карло, понимаешь? Зачем же мы приехали сюда, если не играть?
– Я не говорю об азартных играх. Я говорю о том безумном поединке, который идет между тобой и этим человеком.
Взгляд его стал тусклым.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду.
– Нет, знаешь. Ты все время проигрываешь, а Максимиллиан Донелли выигрывает.
