Линн Хэммонн - «Голубой блюз»

Посетители музея последовали за экскурсоводом в библиотеку, служившую одновременно гостиной. Там же устраивали и балы. Долли, пораженная размерами комнаты, переводила взгляд с хрустальной люстры на богатую драпировку портьер, на корешки старинных фолиантов, на украшенное резьбой фортепиано, на мебель в стиле Чиппендейла. Низкая кушетка с золотой обивкой и вышитыми по спинке целующимися голубками так и приглашала присесть.

Дик, проследив за взглядом Долли, усмехнулся одними глазами и, наклонившись к ее уху, прошептал:

– Прекрасное место для обольщения!

Она не осталась в долгу и, ехидно улыбаясь, ответила:

– Тебе не кажется, что именно поэтому посетителям не разрешают тут сидеть?

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

Воображение тут же нарисовало Долли идиллическую картину: Дик стоит у камина, облицованного черным мрамором. Он смотрит на нее восхищенным взглядом поверх бокала с шерри, который держит в руке. Она восседает в кресле в роскошном наряде из темно-зеленой тафты с облегающим лифом и пышной широкой юбкой, мягкими складками ниспадающей на ковер у ее ног, и немного свысока улыбается Дику... Картина была такой реальной, все детали так четко прорисовывались, что Долли пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не спит ли она.

Долли привыкла к тому, что ей постоянно приходится держать свое воображение в узде. Но сейчас она могла позволить себе отпустить его на волю. Одна сцена сменяла другую. Вот она сидит за фортепиано и наигрывает нежную, романтическую мелодию. Дик перебирает книги в поисках романа, который доставит наслаждение обоим. Вот они сидят у камина, смотрят на весело потрескивающий огонь. Он начинает читать вслух, а она склонилась над рукоделием...

Вдруг Долли поняла, что Дик наблюдает за ней. Она повернулась к нему, и он тихо произнес:

– Мне бы хотелось здесь жить, а тебе?

Сердце Долли радостно забилось. Неужели он испытывает то же, что и она?

– Да – ответила она с чувством, – я очень хотела бы здесь жить. – И прибавила про себя:

с тобой.

Закончив экскурсию по дому, они спустились в сад.

– Ты не возражаешь против прогулки? – спросил Дик, предлагая ей руку.

– Ну конечно, нет, здесь так чудесно! Как странно, что раньше мне не приходило в голову приехать сюда.

Они долго бродили среди ярких красных, белых, розовых азалий, нежных камелий. Долли казалось, что и этот старинный дом, и цветущий сад, и весь мир созданы только для них двоих.

Саженцы они забрали только в пять. И вновь, когда Долли уже собралась уезжать домой, Дик взял ее за руки и голосом, которому нельзя ответить «нет», сказал:

– Зеленая Веточка, ты идешь ужинать со мной. Возражения не принимаются!

Надо сказать, что на этот раз Долли и не пыталась сопротивляться: неотразимая улыбка, блеск глаз и вкрадчивый голос Дика сделали свое дело; пожав плечами, она ответила «да».

После ужина в уютном ресторанчике, состоявшего из сочного аппетитного стейка, картофеля фри и пикантного салата, Долли весело сказала:

– Спасибо, Дик, за чудесный день; а ужин – его прекрасное завершение.

– Я так не считаю.

Долли в недоумении подняла брови. Что бы это значило? – подумала она, ожидая продолжения, но Дик молчал, пока не принесли счет. Открыв бумажник, чтобы расплатиться, он удивленно воскликнул:

– Смотри, что я нашел!

В руках у него оказались два бумажных прямоугольника.

– Это похоже на какие-то билеты. Ты действительно видишь их впервые? – удивилась Долли.

Дик сделал вид, что внимательно рассматривает билеты.

– По-моему, это билеты в театр на «Дон Жуана», на сегодняшний спектакль.

Долли беспомощно развела руками: он опять ее перехитрил!

– Дик! Зачем ты меня разыгрываешь? Ты все это придумал заранее!

– Не так уж давно я это придумал. Всего полтора часа назад. Пока ты что-то обсуждала с торговцем саженцами, я успел сбегать в театральную кассу и купить билеты. Ты ведь не хочешь, чтобы они пропали?

Как он узнал, что она обожает театр?! Долли покачала головой.

– Разве я могу допустить такое? Придется пойти.

Домой они вернулись почти в полночь. Дик помог отнести саженцы в оранжерею, а потом пошел проводить Долли до двери. Долли не знала, на что решиться: ей очень хотелось пригласить его в дом, но один Бог знает, что может за этим последовать... А Дик, как настоящий джентльмен, не мог врываться к даме без приглашения. Он, южанин, свято хранивший в сердце традиции старой Англии, не мог воспользоваться щекотливым положением молодой вдовы, какой бы очаровательной и привлекательной она ни была.

Он только помог ей открыть дверь и отступил, пропуская Долли в дом. Дику было очень трудно справиться с собой. Он готов был схватить ее и целовать, целовать всю ночь напролет. Ах, если бы она подала ему хоть какой-нибудь, пусть совсем незаметный, знак! Но Долли вдруг будто окаменела. Ему ничего не оставалось, как открыть пошире дверь и подтолкнуть хозяйку внутрь. Хриплым от волнения голосом он пожелал ей спокойной ночи и, бросив на прощание обжигающий взгляд, быстро повернулся и ушел.

Долли закрыла за ним дверь и в изнеможении прислонилась к косяку. Что с ней? Она ведь сама не позвала его, откуда же такое разочарование? Почему она чувствует себя самой несчастной женщиной в мире только из-за того, что он не стал ее целовать? Она ведь раз и навсегда решила, что нельзя допускать его слишком близко к сердцу! И вот теперь не может сопротивляться своему чувству...

– Дик, ты слишком, слишком красив! – пробормотала Долли и сразу же приказала себе: – Хватит! С завтрашнего дня – только дела и никаких романов. И пусть этот красавчик, перекати-поле, катится дальше!

Утром следующего дня Дороти отправилась в оранжерею чуть свет. Ей предстояло высадить все привезенные накануне саженцы, полить и протереть до блеска каждый листочек растений в оранжерее.

Никаких посторонних мыслей. Даже думать не смей о Дике! – приказывала она себе.

Долли успела обработать всего два саженца, как вдруг ее внимание привлек странный звук. Может, это к пустоши летят гуси или утки? Когда «гоготание» стало громче, она выбежала на улицу и остановилась как вкопанная, в изумлении уставившись на открывшуюся перед ней картину.

Дик, в желтой ветровке поверх рубашки в красную и зеленую полоску, в голубых шортах и лихо заломленной набок соломенной шляпе, стоял, вальяжно облокотясь на колесо ярко-красного джипа, и радостно жал на гудок.

– Прыгай! – закричал он. – Я тебя прокачу!

Долли не могла удержаться от смеха: он был так похож на амазонского попугая, которому нахлобучили на голову соломенную шляпу!

– Не могу, у меня много работы.