Анастасия Баталова - Фантом (СИ)

— Ты что? — спросила она, подбежав к постели и с размаху опустившись на колени, — я его сейчас сниму, если ты боишься… Семейная реликвия всё-таки… С ним всё будет в порядке, вот увидишь.

Люция уже не пыталась сдерживаться. Она отняла руку от лица. Две крупные слезы набухли в уголках её глаз, и две уже скатились, оставив на щеках влажные дорожки.

— Люси… — Оливия была изумлена, — Люси…

— Боже, Лив, — всхлипнув, выдохнула Люция, — ты такая красавица! Настоящая модель. Если б ты знала, как я тебе завидую… Стройная, с длиннущими ногами. Не то, что я, колобок какой-то! — самокритично заявила она, звонко хлопнув себя по загорелой ляжке — вон смотри, какой окорок!

— Люси! — воскликнула Оливия растрогано. Она поднялась с колен, и, сев рядом, обняла подругу. — Да разве в ногах счастье?! Вот дурочка! Не плачь… Мне бы твои печали. — Оливия прижала Люцию к себе и порывисто поцеловала её в пробор на русой макушке. — И со своими метровыми ногами я не нужна ему… — добавила она чуть слышно, касаясь губами волос подруги и обдавая её кожу горячим дыханием, — есть такая песенка, знаешь, «в любви не бывает всё просто и гладко, в любви не решает всего красота, должна быть в женщине какая-то загадка, должна быть тайна в ней какая-то»… Так вот, в тебе есть эта загадка, Люси! А я простая, как пять копеек.

Оливия умолкла и, склонив голову Люции себе на грудь, погладила её по волосам.

— А вообще не такая уж я и красивая, — внезапно добавила она, словно поймав за хвост какую-то витающую в воздухе идею, — Всё дело в платье! Оно волшебное, и способно превратить любую золушку в настоящую принцессу! Есть такая легенда. Один человек купил старый-престарый замок, и его молодая жена, обследуя все заброшенные уголки в нём, обнаружила на чердаке старинное нарядное платье. С виду оно было самое обыкновенное, но обладало удивительным свойством: на любую фигуру садилось оно великолепно. Худосочным — добавляло округлостей, пышек — стройнило, мужеподобным — придавало утончённость. Согласно легенде, это платье когда-то принадлежало юной герцогине, умершей от несчастной любви… Вот что! — воскликнула Оливия, заглядывая притихшей Люции в лицо, — Примерь! Сама убедишься.

С немалым трудом освободившись от тесноватого ей платья, она передала его подруге. Люция просунула голову в ворот, одернула лиф, недоверчиво расправила юбку.

— Застегни, пожалуйста, — попросила она, поворачиваясь к Оливии боком. Та аккуратно соединила края металлической молнии и бережно закрыла её.

— Ну вот, теперь ты самая красивая! — Оливия легонько подтолкнула подругу к зеркалу.

Люция была пониже, чуть поуже в плечах и пошире в бёдрах — платье село на неё иначе, но не менее изящно: талия оказалась на месте, юбка длиною чуть выше колена воздушно струилась, подчёркивая округлость форм, лиф стройно охватывал хрупкую грудную клетку, вырез открывал ключицы, а расцветка ткани удивительно оттеняла медовый загар девушки. Она улыбнулась. Раскосые глаза с длинными чуть загнутыми вверх ресницами сияли.

— Вот видишь! — сказала Оливия, стоя за спиной подруги и положив руки ей на плечи, — никакой ты не колобок, а самая настоящая королева красоты!

Прошла её неделя такой томительной близости, Люция старалась поровну разделить своё внимание между Артуром и подругой, чтобы та не чувствовала себя покинутой, и какое-то время ей это даже удавалось. Но всё равно Оливия ревновала, только теперь в этом её чувстве несколько по-другому были расставлены акценты: она досадовала уже в большей степени на Артура, острее ощущая своё одиночество в то время, пока Люция находилась наедине с ним. Оливия привыкла проводить рядом с подругой целые дни. Она часто приходила, пока влюблённые были вдвоём — о, нет, не имея никакого худого намерения разлучить их, просто соскучившись — и приглашала Люцию сходить на «пятачок». Подруга никогда ей не отказывала. Ощущая вину, она осознавала, что делает Оливии ещё больнее, лишая её внимания. Привязанность между ними была всё-таки очень сильной.

Наступил один из самых обыкновенных вечеров в маленьком домике. Молодёжь расселась у экрана ноутбука, погас свет, заиграла тихая загадочная музыка — сегодня решили смотреть какой-то мистический триллер. Примерно минут через пятнадцать после его начала, Оливия услышала характерный печальный скрип — кто-то поднялся на полати.

Это оказался Артур. Он почему-то отправился туда один, хотя, собственно, для простого просмотра фильма следовало бы найти место получше — видно оттуда было гораздо хуже, и полати выбирали обычно те, кто рассматривал кино исключительно в качестве фона. Люция продолжала оставаться внизу и какое-то время старательно делала вид, что смотрит фильм с исключительным интересом. Оливия насторожилась. Струнами, связывающими её с подругой, она нащупала в окружающей обстановке нечто новое… Волнение. Предчувствие.

Шорох… Что-то проскользнуло в темноте, мелькнуло перед экраном, на миг заслонив его, и вдруг — Оливия вздрогнула, только для неё одной этот звук раздался столь оглушительно сквозь музыку фильма — ступенька коротко скрипнула во второй раз. Люция поднялась вслед за Артуром.

Гремела музыка. Герои прятались в развалинах от каких-то монстров. Оливия тревожно прислушивалась, но сквозь оглушительный рёв этих монстров невозможно было разобрать ни звука.

Когда фильм закончился, и многие потихоньку засобирались домой, Роксана подскочила к Артуру, который, спустившись с полатей с наслаждением потягивался, словно спрыгнувший с печки кот, расправлял длинные руки, загадочно улыбаясь одним уголком рта, томно щурил глаза… Роксана начала что-то возбуждённо ему говорить; от глаз Оливии не ускользнула её явная нервозность, почти истеричная взвинченность, она приблизилась и расслышала:

— Уже второй час ночи! Ты знаешь, как нам влетит? Идём сейчас же…!

Артур что-то возразил ей вежливым, но, как показалось Оливии, чуть насмешливым тоном, и добавил уже громче, со своей фирменной обворожительно наглой улыбкой:

— Иди одна. Я сам им всё объясню.

Резко отвернувшись от него, Роксана нечаянно встретилась взглядом с Оливией. Тёмные глаза её неудержимо сверкали, лицо было напряжено. «Неужели Роксана ревнует?» — пронеслась в голове у Оливии удивительно спокойная и ясная мысль. Она почувствовала нечто вроде сострадания в «чёрной кошке» и дружелюбно улыбнулась ей.

На следующий день рано утром Оливии нужно было ехать по каким-то делам с родителями, им требовалась помощь, и она ушла спать к себе. Ей не удалось даже пожелать Люции спокойной ночи: Артур от неё не отходил, а его общества Оливия последнее время избегала особенно старательно. Возвратились из поездки только к обеду, усталые, и так вышло, что от семейных обязанностей она смогла освободиться лишь к вечеру. И сразу же побежала к подруге.