Джорджина Форсби - Врунишка

У него были темные внимательные глаза и самый красивый рисунок рта, который она когда-либо встречала у мужчин — четкие выразительные очертания его могли складываться в веселую усмешку.

— Разрешите, я… — пробормотал он, стараясь пристроить стебель розы у нее на груди.

Молли пробрала дрожь, когда она почувствовала на своей коже тепло его рук, но она заставила себя улыбнуться и с детской покорностью подождала, пока он не прикрепил розу у нее на груди. Наверняка он делал нечто подобное много раз, подумала она, удивляясь, почему эта простая мысль заставила ее помрачнеть. Ведь это не больше, чем…

— Так не двинуться ли нам? — весело осведомился он, беря ее под руку. — Это ваше пальто, Молли?

Волнуясь, женщина лишь кивнула, наблюдая, как он взял с покосившейся деревянной вешалки белое мохеровое пальто и накинул ей на плечи. Внезапно к ней вернулась вся ее беззаботная отвага. Она может радоваться, что приобрела великолепное красное платье и золотые туфельки, и слава Богу, что ей не приходится носить старое коричневое пальто. Стоит ли думать о цене? Эти минуты счастья, от которого у нее перехватывает дыхание, не оценить никакими деньгами.

Масса оранжерейных растений и деревьев в цвету, украшавших зал ресторана, была залита светом, лучи которого проникали в глубину огромного аквариума, занимавшего целиком всю стену рядом с танцевальной площадкой. За стеклом, переливаясь радужной расцветкой, плавали яркие коралловые рыбки, грациозно изгибая почти прозрачные хвостики.

Молли затаила дыхание, в мечтательном молчании бросая рассеянные взгляды на тропических рыбок, когда кружилась в танце, чувствуя уверенные руки Кевина Донована. Оркестр играл «Странники в ночи».

— Вы довольны? — шепнул он ей на ухо, и Молли почувствовала на своей щеке его теплое дыхание.

Она кивнула, улыбнувшись из-за плеча Кевина при виде высокой женщины в черном шелковом платье, увешанной драгоценностями, которая танцевала с маленьким толстеньким человечком в белом смокинге.

— Вам нравятся лангусты? — спросил Кевин.

Молли, которая в глубине души была несколько разочарована первым знакомством с ними, снова кивнула, пытаясь принять вид искушенной женщины, которая не раз пробовала подобные деликатесы.

— Да, думаю, тут они неплохи.

Кевин откинул голову и улыбнулся ей.

— Я тоже так считаю. Лангусты тут обычно хороши.

Молли машинально ответила такой же улыбкой, пытаясь понять, как часто он бывает в этом заведении. Она представила себе, какой образ жизни ведет Кевин Донован, для которого подобный вечер ничем не отличается от обычного времяпрепровождения и не имеет ничего общего с приключением, которое некоторым выпадает лишь раз в жизни. Молли еще раз испытала удовлетворение от того, что решилась на покупку нового платья. Она чувствовала себя спокойно и уверенно в окружении хорошо одетых людей на танцплощадке, словно была постоянной спутницей такого человека, как Кевин Донован. И его восхищенные взгляды и комплименты не оставляли сомнений, что Кевин разделяет ее мнение.

— Итак, Молли, — продолжал он, уверенно кружа ее в вальсе мимо затянутых плющом колонн, — расскажите мне о себе. У вас есть семья?

Молли вспомнила Чарли и Андреа, ссорящихся на кухне, пока Грейс помешивает в кастрюле спагетти с соусом, своего отца, не вылезающего из подвала, и его странные изобретения, вечно неубранную спальню матери и странные страхи Хелен.

— Нет. — После секундного замешательства она решила предать всех забвению. — Нет, у меня никого нет. Я тут одна.

— И никогда не были замужем?

— Была, — призналась Молли. — Но, — на этот раз не отклоняясь от истины, добавила она, — мне кажется, что это осталось где-то в очень далеком прошлом. А как… у вас?

Кевин покачал головой с безукоризненной прической.

— Пару раз я был близок к этому решению, но что-то мне помешало. Мой отец вечно говорил, что я слишком легкомыслен, хотя я так не думаю. Я хотел бы иметь рядом с собой женщину, которая стала бы мне другом в той же мере, что и женой, но оказалось, найти такую далеко не просто.

Молли в душе откликнулась на его слова, представив себе, насколько трудно не ошибиться в выборе спутницы жизни, когда ты все время должен думать, не твои ли деньги привлекают ее внимание. Она вспомнила машину, за рулем которой он сидел, кожаную обивку сидений и салона, приборную панель с полированной деревянной облицовкой и аккуратную медную табличку с выгравированным на ней его именем.

Нет, подумала она, глядя на ярких, как драгоценные камни, рыбок, не стоит сочувствовать Кевину Доновану! Его машина скорее всего стоит дороже, чем весь дом, в котором обитает ее семья. И можно не сомневаться, что стоимость облицовки капота позволила бы им обзавестись новой крышей…

— Чем вы увлекаетесь? — спросил он.

— Главным образом живописью, — ответила Молли. — В колледже я занималась искусствоведением.

Это, по крайней мере, соответствовало действительности.

— В самом деле? И что вы рисуете?

— Деревья, животных, сценки из жизни, — сказала Молли. — В основном с натуры.

— Маслом или акварелью?

— Только маслом, — твердо сказала Молли. — У этой техники достаточно широкие возможности, как мне кажется.

Она вдруг со всей ясностью представила себе запах растворителя и красок, густые мазки на полотне и почувствовала в руках кисть, которой так приятно прикасаться к ждущему холсту.

Ох, как бы мне хотелось, чтобы это претворилось в жизнь, подумала она. Как мне хочется снова рисовать. Я не брала в руки кисть уже лет десять, но все это время чувствовала, как мне этого не хватает.

— И при вашей занятости на работе вы еще находите возможность заниматься живописью?

— Работа отнимает у меня все время, — вырвалось у Молли. — Хотя, в сущности, она не так уж мне и нужна, — добавила она, доверительно улыбаясь ему. — Мне просто нравится общаться с людьми, вот и все. Но моя любовь отдана живописи. Если бы мне не надо было ходить в магазин, я бы, наверное, двенадцать, а то и четырнадцать часов проводила в студии, забывая и о еде, и о сне.

— Где находится ваша студия?

— Прямо в моей квартире, — небрежно сказала Молли, поражаясь тем, с какой легкостью она выдает это невообразимое вранье. — У меня пентхаус, и в нем большая студия со стеклянным потолком и освещением с северной стороны. Писать там просто великолепно.

Почему-то она совершенно не испытывала чувства вины за эту ложь. Она отчетливо видела большую студию, залитую мягким светом, стоящие вдоль стен загрунтованные холсты, ряды тугих тюбиков с краской и вазы с наборами кистей.