Ада Суинберн - Старые знакомые

Джессика обиженно поджала губы.

— Что ж, и на том спасибо. — Она поднялась и напряженной походкой прошагала через кабинет, направляясь к дивану.

Харлан не шелохнулся, ничего не сказал, не остановил ее. Он видел, что она собирается уйти. Именно этого он и добивался, тогда почему же не испытывал удовлетворения от того, что ему удалось настоять на своем?

— Он психолог. Мой хороший друг. Известный и очень уважаемый специалист. Он просто побеседует с тобой, успокоит, быть может убедит, что тебе нужно отдохнуть, сменить обстановку. Что в этом плохого?

Она схватила с дивана сумочку и висевший на спинке бирюзовый жакет. Пока она нервными, резкими движениями продевала руки в рукава, сумочка выскользнула, упала и ее содержимое высыпалось на пол. Джессика присела, сгребла все в кучу и кое-как запихнула назад.

— Что ж, наверное, ты прав, у меня действительно не все дома. Только ненормальная могла примчаться сюда в надежде на помощь. Извини, что отняла у тебя драгоценное время. — Она с трудом выдавливала слова через образовавшийся в горле ком, изо всех сил стараясь голосом не выдать своей обиды и разочарования. Нет, ну надо же быть такой дурой, а?! С чего она взяла, что он, словно средневековый рыцарь, бросится ей на помощь?

Харлан сидел не шелохнувшись и молча наблюдал, как она направляется к двери. Джессика уходила, как он и хотел. Ведь он хотел этого, верно? Ему не нужны проблемы. Он не может, не должен позволить втянуть себя в какие бы то ни было отношения с этой женщиной, которая и без того уже давно властвует над всеми его мыслями, царит в его грезах. Если он это сделает, то уже не сможет остановиться, а это ни к чему хорошему не приведет.

Но если он поступает правильно, тогда почему же так отчаянно хочется вскочить, догнать ее, прижать к себе крепко-крепко и пообещать, что он сделает для нее все, что она пожелает, что он готов свернуть горы ради одной ее прелестной улыбки.

Но нет, он ни за что не поддастся такому глупому, безрассудному порыву. Он не зеленый юнец. Он слишком рассудителен и хладнокровен, чтобы позволить сердцу возобладать над разумом.

— Осторожнее на дороге, когда будешь возвращаться в Нью-Йорк, Джессика, — сказал он на прощание, ничем не выдав того смятения мыслей и чувств, которое на короткое время овладело им.

Она оглянулась. Ее обычно блестящие золотистые глаза сейчас казались потухшими, лицо ничего не выражало.

— Благодарю за заботу. Всего хорошего, Харлан.

— До свидания, Джессика.

Она шагнула за порог кабинета и неслышно прикрыла за собой дверь.

Харлан медленно выдохнул. Он и не заметил, что задержал дыхание, наблюдая, как она уходит из его кабинета. Так нужно, твердил он себе. Так будет лучше для нее. Для них обоих. Ведь она даже представления не имеет, что делает с ним. К счастью, она не догадывается, какое сильное желание пробуждает в нем. Каких трудов ему стоило сдержаться, чтобы не повалить ее на диван и не заняться с ней любовью. Слава богу, ему достало самообладания, чтобы не совершить никакой подобной глупости, но надолго ли хватило бы его, если бы она задержалась? Ему и так все время пришлось как истукану сидеть за столом, чтобы она не заметила, насколько сильно возбуждает его.

Нет, он был уверен, что поступил как надо. Почти уверен. Вот это маленькое «почти» и не давало ему покоя. Если он сделал правильно, отказавшись помочь Джессике, тогда почему червячок сомнения все же точит его? Почему он чувствует себя виноватым? Почему его не покидает ощущение, что он поступил по-свински с дорогим ему человеком?

А что, если опасения Джессики не беспочвенны? Если все, о чем она рассказала, в действительности имело место? Хорошо, если это всего лишь невинные шутки, а если нет? Если кто-то проделывает это со злым умыслом? Джессика очень красивая женщина, и, возможно, ее преследует какой-нибудь псих… Если с ней в самом деле что-нибудь случится…

Нет, он не должен так думать. Вероятнее всего, она просто переутомилась. И ей мерещится всякая ерунда. Такое бывает. Не стоит принимать всерьез перемещающиеся по квартире предметы и прочие глупости. Как он и сказал, ей просто нужно как следует отдохнуть. Жизнь в большом городе накладывает свой отпечаток на психику, нельзя забывать об этом.

Если он возьмет на себя проблемы Джессики, начнет заботиться о ней, это может привести к тому, что он впустит ее в свою жизнь и уже не сможет без нее обойтись. Но благие намерения и привязанность неизбежно заканчиваются болью и разочарованием. Он знал это не понаслышке, убедился на собственном горьком опыте. Стоя над гробом Паулы, которая была его напарником и к тому же дочерью близкого и дорогого ему человека, Харлан поклялся, что отныне станет вести жизнь, свободную от ответственности и обязательств перед кем бы то ни было. Вторжение Джессики в его жизнь, забота о ее безопасности может поставить под угрозу выполнение этой клятвы. Со своим влечением к ней он как-нибудь справится — научился справляться за столько лет, — а вот душевных страданий, переживаний и сердечной боли ему не надо. А они неизбежно последуют, если он позволит себе испытывать к этой женщине нечто большее, чем просто плотское влечение. Ему не нужны новые разочарования и новая боль.

Однако, несмотря на все эти разумные доводы и логические выкладки, Харлан продолжал сидеть и неотрывно смотреть на дверь, словно в глубине души надеясь, что Джессика вернется. Сомнения вновь нахлынули, отодвигая здравомыслие на второй план. А вдруг она ничего не выдумывает? Вдруг ей не померещилось? Что, если все эти странности происходят в действительности? До сих пор, если верить тому, что рассказала Джессика, они были вполне невинными, хотя и неприятными. Но что, если эти «шалости» перейдут в угрожающую стадию? За годы работы в полиции Харлан узнал, сколько в этом мире глупости, жестокости и безумия.

Он выругался себе под нос. Какое право имела Джессика обратиться за помощью именно к нему? Кто он ей? Всего лишь наемный служащий, работающий в компании, принадлежащей ее семье. У нее есть два брата, которые души в ней не чают и готовы примчаться к ней на помощь по первому зову. В Нью-Йорке у нее наверняка полно друзей, к которым она могла бы обратиться. В конце концов, могла бы привлечь полицию. Он давно не полицейский и не обязан никого защищать. Почему она приехала именно к нему? Зачем словно снег свалилась ему на голову, всколыхнув все те чувства, с которыми он безуспешно пытается бороться на протяжении уже почти десяти лет, пробудив сомнения, растревожив совесть. Ее образ и без того преследует его днем и ночью. Даже несмотря на то, что они видятся довольно редко, он не может забыть ее, перестать мечтать о ней, грезить о том, чтобы ощутить ее гибкое, упругое тело в своих руках. Когда она присутствует на совещаниях в качестве доверенного лица владельца компании, Харлану с трудом удается сосредоточиться на обсуждаемых вопросах. Приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы вникнуть в суть того, что говорят окружающие, даже если Джессика сидит на другом конце огромного стола.