Виктория Васильева - Всё для тебя

Он наклонился и слизнул капельки сока манго, скатывающиеся по ее груди.

Она доела плод и взяла со столика, стоявшего рядом, красочный проспект, дающий информацию об отеле.

— Анна, положи.

Эдуард присел рядом на корточки и совсем распахнул ее пеньюар.

— Какие у твоего тела изящные линии, как будто выточенные! — он сейчас смотрел глазами художника. — Мне нужен образ такой прекрасной женщины как ты.

— Для чего?

— Я должен выполнить один дорогой заказ. Изобразить сказочно красивую женщину.

— Фею?

— Почему? Не обязательно! Можно, например, валькирию или ту же Снежную Королеву! Твое лицо и тело красивы. Ты в любых одеждах будешь прекрасна!

Анна внимательно посмотрела на Эдуарда.

«Он говорит мне то, о чем так мечтает Катерина. Глупышка, если бы она знала о наших с ним отношениях!»

— Ты о чем задумалась, моя принцесса? — он осыпал поцелуями ее лицо.

— Эдуард, — тихо сказала Анна. — Мы с тобой здесь уже два дня, а занимаемся только любовью!

— У нас еще много времени, — перебил он. — Мы успеем объехать всю Австралию!

Он снял рубашку и шорты, потянул Анну на себя и принялся ласкать ее ноги, поднимаясь выше. От сильного возбуждения у женщины перехватило дыхание. Он проник в нее, и стон вырвался из его груди. Они не заметили, как оказались на ковре. Лицо Анны покрылось капельками пота. Любовники не могли остановиться.

Анна очнулась в постели. Эдуард склонился над ней в ожидании ее пробуждения.

— Что случилось? — спросила она, открыв глаза и увидев улыбающееся лицо Эдуарда.

— С Новым годом! — поздравил он ее. — Сегодня в России первое января!

Анна рассмеялась.

— А я уже потеряла счет времени!

Эдуард достал из шкафчика небольшой футляр, подал его Анне.

— А это даме моего сердца!

Анна ахнула, открыв коробочку.

Золотое колье с бриллиантами и такие же серьги лежали на бархатной подушечке рубинового цвета.

— Ты не перестаешь меня удивлять! — воскликнула она. — У тебя потрясающие возможности! Ты, наверное, властелин мира?

— Нет, я всего лишь барон по маме, а по папе граф.

Он рассмеялся и заключил Анну в объятия.

Вечером они сидели в ресторане.

Звуки блюза тягуче разливались по всему залу. Саксофонист выводил замысловатую мелодию, импровизируя на ходу. Тихие аккорды рояля и быстрый бег контрабаса поддерживали гармонию.

— Прекрасная музыка! — сказал Эдуард, выстукивая пальцами по столу ритм ударника. — Мягкий свет, аромат цветов… Очень интимная обстановка!

Анна улыбнулась.

Они любовались друг другом. Их молодые лица светились счастьем.

Эдуард взял руку Анны.

— Теперь они теплые! — сказал он. — Уже оттаяли?

— Давно! — смутилась она. — Как только ты прикоснулся к ним!

Он поцеловал ее тонкие пальчики.

— Такие нежные и мягкие!

— Эдуард, — нетерпеливо сказала Анна. — Я хочу коньяку.

Он разлил коньяк по рюмочкам:

— За исполнение желаний!

Следующие десять дней прошли во всевозможных поездках. Это были экскурсии в другие города, на лучшие пляжи, катания на катерах и яхтах по океану.

Австралия, ежедневно залитая солнцем, поражала своей необычностью.

«Здесь все наоборот! — восхищалась Анна. — Когда у нас ночь, здесь день; когда у нас зима, здесь лето!»

Ее зачаровывали не только такие города, как, например, Канберра, со своим знаменитым мостом Ватерлоо, перекинутым через озеро, которое находится в самом центре города; с широкими тенистыми аллеями, садами и парками, деревья которых поражают своим разнообразием (здесь можно встретить канадские ели, пальмы, японские сакуры, березы и черемуху). Но и Сидней. Насколько это был деловой город, настолько он был предназначен и для отдыха. В любом парке, состоящем из тропических и субтропических растений, можно было встретить площадки для спортивных игр. Здесь же, в центре города, находились и зоологические парки, где свободно прогуливались важные страусы эму, прыгали кенгуру и перелетали с ветки на ветку попугаи какаду. Множество художественных галерей, различных музеев, располагались по всему городу. Но особенно Анну поразил новый оперный театр Сиднея, расположенный в самом центре порта, на берегу скалистого мыса, и возвышающийся над волнами залива. Его крыша по форме была уникальна. Она состояла из десяти раковинообразных сводов, покрытых белыми керамическими плитками. Если смотреть на это здание со стороны залива, то создается впечатление, что армада яхт под белоснежными, раздуваемыми ветром парусами, стремительно несется в море. На широких каменных террасах и многочисленных балконах можно было любоваться заливом в любое время суток.

Влюбленным доставляло удовольствие лазить по скалистым утесам, чередующимся с отлогими пляжами живописных морских курортов вблизи Сиднея. Они купались в небольших озерах, скрытых среди склонов Восточно-Австралийских гор и наслаждались музыкой бурных водопадов. Но над всеми прелестями этого восхитительного материка господствовал, конечно же, безбрежный океан. Эдуард подхватывал Анну на руки и бежал по желтому прибрежному песку далеко-далеко, разбрызгивая прохладную воду. Он клал Анну на песок, торопливо сбрасывал с нее легкое платье и осыпал поцелуями ее всю. Небо кружилось у них над головой, небо и земля объединялись в них, и прибой вторил их чувственным стонам.

Близилось время возвращения.

Анну передергивало при мысли о Борисе.

«Эдуард ничего не знает о нем, а я не могу омрачать наше счастье разговорами об этом человеке.

Катерина мало волнует меня. За все время Эдуард ни слова не сказал о ней. Конечно же, между ними ничего не было, я уверена. Она ослеплена его красотой и богатством. Он не будет обращать на нее внимания и она оставит его в покое. Глупая девочка!»

Анна не находила причин для волнения. Эдуард не расстраивал ее, наоборот, постоянными сюрпризами приводил в восторг.

«Я люблю его, — думала женщина. — Очень люблю!»

Петербург был во власти зимы.

«Какой контраст! — недоумевала Анна. — Теплый, залитый солнцем песчаный берег и холодные, покрытые снегом проспекты».

Борис, увидев ее загорелой и похорошевшей, был вне себя от гнева.

— Мы давно уже не муж и жена, — оправдывалась Анна.

— Пока нас не развели, ты должна сидеть дома! — кричал он.

— Но ты не являешься на развод!

«Сколько можно с ним бороться? Ничего не понимает! Или он нарочно мучает меня?»

Все доводы были бесполезны.

Борис по-прежнему сильно ревновал и первым подходил к телефону.