Кейт Харди - Магия желаний

На Карнаби-стрит их взору предстали надувные украшения и переливающиеся огнями знаменитые арки. На Пиккадилли-Серкус было, как обычно, светло, а деревья на Лестер-сквер были усыпаны сверкающими звездочками, от созерцания которых Карисса без конца радостно вскрикивала. И везде было не протолкнуться от обилия народа.

Почему он здесь? Этот вопрос Куин без конца задавал себе. Ему бы сейчас сидеть дома и, удобно устроившись, играть в безобидную компьютерную игру, потягивая кофе и поедая пиццу прямо из коробки. Или делать то, что он обожает, – придумывать новый гаджет, воплощая концепцию в первоначальный образец. А вместо этого он тащится по переполненным улицам Лондона с женщиной, которую он едва знает. И все это потому, что она вынудила его заключить с ней пари. Пари, которое на самом деле не было пари, поскольку у него не было намерения потребовать выигрыш в любом случае.

Они дошли до Ковент-Гардена. Кругом все сверкало, стояла огромная рождественская ель, рядом – олень, весь усыпанный огоньками. Сияющее, восторженное лицо Кариссы было похоже на лицо маленького ребенка, который в первый раз видит волшебные огни.

И он здесь из-за этого волшебства.

Из-за Кариссы.

Да, у него явно не все в порядке с головой. Он ведь не нуждается ни в ком. И не хочет этого. И тем не менее он здесь, помимо собственной воли, и делает то, что не доставляет ему никакого удовольствия. И все потому, что она попросила его пойти с ней.

– Куин, вы только посмотрите, какая красота. Огни повсюду, уличные представления, уличные музыканты, рыночные ларьки. Я обожаю это место. Особенно в это время года. Оно на самом деле волшебное. Похоже на настоящую рождественскую пещеру.

Они бродили по площади, и Куин услышал струнный квартет. Они играли не традиционные рождественские гимны, а рождественские популярные песни. Одну он узнал и тронул Кариссу за руку:

– Слышите?

«Санта, привези домой мою крошку», – пропела она.

Она сказала ему неправду, что у нее нет способностей к музыке. Голос у нее замечательный.

– Когда я слышу эту песню, то всегда ощущаю близость к маме и отцу. – Голос у Кариссы дрогнул.

Куин подавил желание обнять ее. Господи! Эта прогулка – пари, а не свидание. Не стоит забывать.

В киосках продавали елочные украшения. Карисса порылась и купила блестящую снежинку.

– Я каждый год покупаю новое украшение на елку. Такая вот семейная традиция.

Так. Семейные традиции – это не про него. Помимо тягостных рождественских праздников в детстве, было еще Рождество, которое он провел с Табитой и ее семьей. У них была масса всевозможных «семейных традиций», от которых он чувствовал себя еще хуже, чем в доме тети и дяди. Он изо всех сил старался вписаться в общую картину веселья, но… они говорили на разных языках, и он это ежеминутно ощущал.

А когда он решил, что ему наконец удалось стать своим в их обществе, он услышал разговор Табиты со старшей сестрой.

– Тебе не кажется, Табс, что не надо заставлять бедняжку так страдать?

Куина затрясло от этого снисходительного тона. Да как она смеет называть его «бедняжкой»?

А Пенелопа продолжала:

– Ты привела его домой и поставила родителей в неловкое положение. Они недоумевали: неужели у тебя с ним серьезно. Ну, он, конечно, милый, и смотрит на тебя с щенячьей преданностью, но… он не один из нас. И ты прекрасно знаешь, что долго этого не вынесешь.

– Не говори ерунды, Пен.

Куин не стал больше слушать и ушел. Ладно, он не подходит семье Табиты, но он был уверен, что Табита его любила. Она же не согласилась с сестрой.

Как он ошибался! Надо было задержаться и услышать дальнейший разговор. Тогда он скорее разорвал бы отношения с Табитой и избежал бы сердечной боли.

– Куин? – окликнула его Карисса.

Он взял себя в руки.

– Простите. Я задумался. – И сменил тему: – Вон там продают рождественские панини.

– Плачу я, – заявила она, – раз уж вытащила вас сюда.

– Думаю, что могу себе позволить купить вам панини.

Карисса, словно почувствовав его неловкость, улыбнулась ему:

– Тогда мне с клюквой, сыром бри и беконом.

Себе он купил более традиционный, с индейкой.

Еще немного потолкавшись среди публики Ковент-Гардена, они вернулись на Лестер-сквер, где сели в метро до Гайд-парка.

– Итак, доказательство номер один. Что скажете? – спросила Карисса, когда они возвращались на свою улицу.

– Вы меня не убедили, – сказал он. – Это не магия Рождества. Это – магия вымогательства. Деньги, деньги, деньги.

– Не думайте, что я сдаюсь, – предупредила она. – Я намерена научить вас поверить в магию Рождества. И не отступлюсь. Вы хоть и отрицаете это, но на самом деле не равнодушны к Рождеству. Вы просто не хотите показать, что у вас нежная душа.

– Ничего подобного. – Он ни за что не скажет ей подлинную причину своей нелюбви к Рождеству. Он не хочет, чтобы его жалели. Он больше не маленький, никому не нужный мальчик. Он не желает, чтобы прошлое довлело над ним.

– Посмотрим, – сказала она.

Когда они пришли в «Конюшенную рощу», Карисса не пригласила его выпить кофе, но Куина это не расстроило – он даже обрадовался, что сможет восстановить душевное равновесие.

Обучение группы Кариссы проходило вполне успешно. Все были полны желания помочь ей и готовы освоить новую программу. И все они просто обожали Кариссу.

Куин мог понять почему. Она – привлекательная, умная, яркая. От ее присутствия все начинает сверкать мириадами сказочных огоньков. Но Куина не оставляло ощущение опасности: такая, как она, способна заставить его отказаться от правила взаимоотношений с женщинами – не выходить за рамки двух недель или трех свиданий подряд.

Как-то один из участников группы упомянул «Блестящий проект». По лицу Кариссы было ясно, что сказано лишнее. Куин сделал вид, что ничего не произошло, но его разбирало любопытство. Что именно скрывает Карисса?

Он прождал до следующего утра и сразу после завтрака послал ей по электронной почте письмо: «Что такое „Блестящий проект“?» И получил ответ: «Не представляю, о чем вы говорите».

Ладно. Не хочет сказать ему в электронном виде, он спросит ее с глазу на глаз. Тут уж ей не отвертеться.

Вечером он позвонил в ее дверь, держа в руке секретное оружие: коробку в блестящей обертке. Он специально выбрал такую обертку. Не говоря ни слова, он вручил ей коробку.

– Что это? – спросила она.

– Подарок, – лаконично ответил он.

– Мне?

Он с театральным видом оглядел улицу:

– Я не вижу здесь никого. А вы?

– Забавно. – Она закатила глаза. – Спасибо. Может, зайдете на чашку чая?

– С шоколадными пирожными?

Она отрицательно покачала головой.