Натали де Рамон - Принц в наследство

Жаннет перекатилась по кровати, норовя устроиться у Леона на животе. Леон резко вскочил, прикрываясь простыней, и вдруг увидел на постели сережку своей ночной гостьи. Его взгляд не укрылся от Жаннет, она мгновенно сцапала сережку и, нагло прищурясь, промурчала:

— Сувенирчик от Катрин! Как мило! Полфранка за пару? А сколько за услуги?

— Прекрати! И отвернись, мне надо одеться!

— Какими наш маркиз стали стеснительными, ах-ах! Небось с Катрин голышом до люстры скакал, устал он от всех, видеть никого не хочет! — Жаннет покачала пальчиками сережку.

— Не паясничай! Отдай мне сережку и убирайся! — Леон уже успел влезть в джинсы.

Жаннет с притворным испугом вскочила с кровати и, игриво покачивая бедрами, запрыгала от Леона.

— Я не намерен с тобой играть, отдай мне сережку. Это от костюма Екатерины Медичи.

— О. как интересно! Духов, стало быть, вызывали, мсье медиум? А живые женщины ни-ни? Ни нижний бюст, ни верхний, — она погладила себя по указанным областям, — вас больше не привлекают? Только духи, которые украшают себя безвкусицей! Вина предложили бы подруге, а, мсье маркиз?

— Мне надоело с тобой препираться! — Леон с силой схватил ее за руку.

— Мне больно!

— Извини. — Он отпустил ее и угрюмо смотрел в сторону.

Жаннет вдруг почувствовала что-то в его голосе и немного испугалась.

— Забери свой экспонат. — Она вложила сережку в ладонь Леона, ненадолго задержав свою руку. — Доволен?

Он зажал сережку в кулаке и, к удивлению Жаннет, благодарно улыбнулся ей, потом, уставившись куда-то мимо, снова улыбнулся, но уже кому-то невидимому, и, словно забыв о существовании бывшей любовницы, подошел к окну. Нет, он все еще не в себе, с сожалением подумала Жаннет и, бросив:

— Пока, Леон! — пробкой вылетела из мастерской, нос к носу столкнувшись на лестнице с каким-то сухопарым господином и девчонкой в очках и в оборках.

— Простите, мадмуазель, — вежливо обратился к ней сухопарый, — мы правильно идем к Леону, э-э-э… мсье Леону?

— Куда уж правильнее, там ваш мсье-э-Леон. — Жаннет дернула плечом и застучала каблучками по лестнице. Тоже небось такой же чокнутый портняжка-коллекционер, еще и дочку-кретинку за собой тянет.

Глава 13, в которой Леон никак не может понять

Леон никак не мог понять, что же такое произошло с ним этой ночью? Почему он так потрясен, а, если быть честным до конца, то, пожалуй, и влюблен в свою ночную королеву? Кто она? Откуда взялась, как ее действительно зовут? Он готов был сомневаться в реальности ее ночного визита, если бы не сережка, забытая ею в постели. Леон рассматривал на ладони медную фигурку всадника и никак не мог отделаться от ощущения, что где-то уже видел точно такое же изображение. Пожалуй, этот всадник весьма древний, решил он. Хотя вполне может оказаться и современным творением какого-нибудь авангардиста от ювелирки. Очень старые вещи всегда выглядят, так сказать, сюр-авангардно. Такие серьги может позволить себе только фантастически уверенная в себе женщина, или нет, просто фантастическая женщина.

А вдруг и правда к нему вернулась жена? Почему бы и нет? Его жена превратилась в русалку, приплыла к нему по реке, а когда он достал ее из воды, что-то там не сработало и у нее оказалась другая внешность. Э, голубчик, сказал себе Леон, шалишь про русалку, ты же видел, как она лезла по лесам, а потом сорвалась в воду.

Он решил, что сейчас самое разумное — это выпить, а уже потом пускаться на поиски ночной гостьи. То, что он обязательно найдет ее, не вызывало у Леона ни малейших сомнений. Правда, он пока не знал где и как, но даже не задумывался над этим, наливая себе вина в тот бокал, из которого пила она, его королева…

В дверь постучали. Она! Леон торопливо накинул рубашку, открыл дверь и в полумраке коридора увидел сухощавого мужчину и рядом с ним невысокую девушку в затемненных очках и в наивном платье с оборками.

— Простите, вы… э-э-э… мсье Леон? — спросил мужчина.

— Да, проходите. — Леон торопливо застегнул на груди рубашку. — Чем могу быть полезен, мадемуазель, мсье?

Мадемуазель подняла голову, Леон почувствовал ее какой-то особенный взгляд из-под затемненных очков, потом, словно смутившись, она поправила тонкими пальцами волосы.

Это же она! — осенило Леона. Или нет?.. У моей Катрин были волнистые волосы, и серьги, и никаких очков, и английский костюм, но совсем никаких цветочков и оборок. И она была женщиной с морщинками под глазами, а эта совсем девочка, которая хочет казаться старше в своих дымчатых очках… А ведь ее спутник о чем-то спрашивает меня?

— Простите, мсье, я невнимательно вас слушал, вы, кажется, хотели что-то осмотреть?

— Я понимаю, — посетитель деликатно улыбнулся, — вы же художник, всегда где-то в царстве муз. Да, мы хотели бы осмотреть башню Маркеса. Позвольте представиться, — он протянул Леону руку. — Гийом Зигрено, и представить мою спутницу, мадемуазель Бриссон.

— Катрин Брисоне, — невольно вырвалось у Леона, но он нашел в себе силы и пояснил: — Так звали одну из хозяек этого поместья, не является ли мадемуазель ее родственницей?

— Моя фамилия Бриссон, а не Брисоне, — удивительно спокойно сказала она. — Ничего страшного, что вы не расслышали, мсье. Так вы можете открыть нам башню Маркеса?

— Да, с удовольствием, мадемуазель Бриссон. — Леон еще не верил в возвращение своей королевы и по-прежнему держат в кулаке ее сережку. — С удовольствием! — Он сунул украшение в карман, взял с камина внушительных размеров ключ и повторил как заклинание: — С удовольствием, мадемуазель Бриссон!

Глава 14, в которой он шел рядом

Он шел рядом и старательно рассказывал Зигрено какую-то невероятно путаную историю про всех владельцев этого замка, а я, сжимая в кармане свою сережку, с трудом переставляла моментально ставшие ватными ноги.

— Вот, мадемуазель, мсье, вот ступени, вот единственная достопримечательность этой башни — скачущий рыцарь на стене!

Меня уже мало интересовали скачущие рыцари, разве только Зигрено ускакал бы куда-нибудь отсюда подальше, тем не менее, обратившись именно к. Зигрено, я сказала:

— Гийом, потрясающе! Это же рыцарь с моих серег, а под ним ступени. Они ведут именно вниз.

— Да, Катрин, а вы не верили. — Зигрено произнес это так, словно сам составил завещание и высек на стене фигуру.

— Вы сказали, мадемуазель Бриссон, что у вас есть серьги с изображением точно такого же рыцаря? — И тут я поняла, что Леон собирался с духом, прежде чем заговорить со мной так, как подобает говорить сотруднику музея, интересующемуся древностями. — Очень любопытно было бы взглянуть. Вы понимаете, каждая вещичка той эпохи хранит следы…