Сюзанна Форстер - Только не Эбигейл! (сборник "Горячий шоколад")

это было отнюдь не благозвучно.

- Эбигейл? Вы поперхнулись?

Макс сгреб ее за плечи, и от страха, что он развернет ее сейчас и начнет

колотить по спине, Эбигейл попятилась, замахала

на него руками и постаралась восстановить дыхание.

- Все в порядке, правда. Пр-р-росто воздух н-н-не в то горло попал... Очень

неловко. Не понимаю, как это случилось.

- Дать вам воды?

Она затрясла головой.

- Тогда, может, приляжете? Я провожу вас в гостиную.

В гостиную. На "любовное" канапе.

- Не сходите с ума. Со мной все в порядке. - Эбигейл постучала себя по груди

и несколько раз осторожно, но глубоко

вдохнула, стараясь убедить его, что волноваться не о чем.

Как только она перестала хрипеть, в комнате снова повисло молчание. По

крайней мере между ними теперь была

приличная дистанция. Макс находился на другом конце комнаты. Эбигейл мысленно

провела линию, разделившую кухню

пополам: ваша половина, моя половина. Держитесь теперь своей.

Но Макс смотрел так пристально-напряженно, что стало ясно: никакая

воображаемая линия не удержит его, как бы она

того ни хотела.

Эбигейл оправила жакет и пригладила волосы. Если ей удастся взять себя в

руки, он поймет, что для беспокойства нет

причин. Все пойдет так же, как шло до сих пор. Не будет возникать смущения из-за

того, кто где стоит.

- Вы посмеялись, - сказала она, - а я ведь поверила, что вы и впрямь

собираетесь жениться ко Дню святого

Валентина. Вы чуть было не заставили меня действовать, Макс... мистер

Галлахер...

- Я действительно хочу жениться ко Дню святого Валентина.

Эбигейл подняла глаза, ее лицо мгновенно побледнело.

- Но, сэр, этого не может быть!

- Почему?

- Потому что... ну, потому что глупо ограничивать двумя неделями время

принятия жизненно важного решения. Это

безумие! Вы же не баран с рогами, и ваш кубок - не пенис. Это всего лишь

спортивный трофей.

Макс был не просто удивлен, он был в шоке.

Эбигейл наконец сообразила, что она сказала: от возбуждения, которому он был

причиной, ляпнула то, что было на уме,

слово в слово.

- Простите, я не должна была этого говорить. Я переступила черту. - его

таблетки все еще лежали на мраморной

стойке, и она сгребла их. - Сейчас уберу это на место и уйду.

Глядя, как она идет к холодильнику и открывает дверцу, Макс не произнес ни

слова. Наверное, он ошарашен, подумала

Эбигейл, понятия не имея, зачем ставит таблетки в холодильник; ей просто

хотелось покончить с этим и поскорее убраться

отсюда.

Но обернувшись, она увидела своего босса все на том же месте и поняла, что не

может сбежать. Его рот был полуоткрыт

от изумления, но в глазах искрилось любопытство. "Больше никаких

разграничительных линий, преград и тяжелого дыхания,

- сказала себе Эбигейл. - Я обязана остаться и честно все с ним обсудить".

Эбигейл всегда легко читала мысли Макса Галлахера, понимала его настроения,

желания. Но теперь, похоже, что-то

изменилось, и трудно было сказать, к кому из них больше относятся эти перемены.

Внешне Макс выглядел прежним -

темноволосый красавец с проницательным взглядом. Трудно представить себе более

сексуального мужчину, чем ее

широкоплечий босс в белоснежной рубашке и идеально пригнанных брюках. Казалось,

он хочет что-то сказать, но не может

найти слов. Ощущение было ей хорошо знакомо.

- Я искренне сожалею, - выдавила Эбигейл. - Не мое дело указывать вам, как

поступать в личной жизни.

- Да нет, вы правы, мисс Гастингс... Эбигейл. Вы правы во всем. Ставить

важнейшее для всей последующей жизни

решение в зависимость от пари - глупо. Но об одном вы забыли... - Макс замолчал,

и ее сердце замерло.

- И что же это? - спросила она.

- Мне сорок лет. Пора...

Он говорил совершенно искренне. Эбигейл поняла это по выражению его лица, по

интонации голоса. Мистер Галлахер

совсем не напоминал человека, опоенного любовным дурманом. То был человек,

имеющий серьезные намерения, готовый

принять кого-то в свою жизнь. Никто лучше, чем она, не понимал, что такое

одиночество, когда в доме нет ни одной живой

души, пусть этот дом и является твоим роскошным убежищем. Большинству женщин

нужна родная душа, любовник и

партнер, с которым можно разделить радость и горе.

- Что-то происходит с мужчиной, когда он понимает, что пора остепениться и

создать семью, - сказал наконец Макс.

- Я чувствую, именно это сейчас происходит со мной. Пора. Лучше объяснить не

могу.

- И не требуется. Я понимаю.

- Тогда вы мне поможете?

Эбигейл отвернулась и на мгновение закрыла глаза.

- Конечно.

- Слава Богу! Сам я не сумею найти идеальную женщину, поскольку от этого

зависит вся моя жизнь - слишком велика

ответственность. А вы сможете. Вы точно знаете, что мне нужно. Мисс Гастингс?

Эбигейл?

Да, она понимала, что ему нужно, но не знала, как полностью отрешиться от

себя самой, чтобы сделать то, о чем просит

Макс. Есть непосильные жертвы. Не все можно сделать, даже во имя любви, потому

что любовь в этом случае превращается

в нечто иное и сердце каменеет. Похоже, все это ей вскоре предстоит испытать.

Эбигейл заставила себя улыбнуться:

- Разумеется, я помогу вам. Разве не поступала я так всегда, о чем бы вы ни

просили?

Макс вздохнул с облегчением. Это она предвидела. Мужчина снова превратился в

мистера Галлахера с его дерзкими

планами и мечтами, азартом игрока и стремлением побеждать во что бы то ни стало,

а она снова была мисс Гастингс, его

референтом, его палочкой-выручалочкой. Эбигейл хотелось плакать. Но этого она,

разумеется, не могла себе позволить.

- Вы всегда были со мной в нужный момент. Такой замечательной помощницы я не

заслуживаю. У меня нет слов, чтобы

выразить благодарность вам за то, как вы заботитесь обо всем, Эбигейл. Вы как

мать, которая всю ночь спит лишь вполглаза,

если ребенок кашляет.

Одноглазая мать? Так вот как Макс ее воспринимает? Эбигейл отлично поняла

намек, таившийся в его благодарности.

Словно он пытался объяснить ей, что не надо вмешиваться в его личную жизнь и

излишне опекать его подобно родителям-

собственникам.

- До недавних пор я не отдавал себе отчета в том, насколько завишу от вас, -

продолжал Макс. - Даже думал, что пора

бы мне облегчить ваше бремя и позволить жить своей жизнью. Наверное, есть вещи,

на которые у вас просто не остается

времени... ну, например, чаще видеться с вашим приятелем?