Мэй Сартон - Если это любовь

Прошло, казалось, всего несколько минут с того времени, когда он заснул, как кто-то затормошил его носком сапога.

— Мэтьюз, полковник хочет видеть тебя по какому-то срочному делу.

Клинт мгновенно проснулся. Посмотрев в окно, он заметил, что солнце стояло в зените. Не прошло и пяти минут, как он уже был в кабинете полковника, держа чашечку дымящегося кофе в руке.

— Мэтьюз. — Полковник поднялся из-за массивного письменного стола и подошел к Клинту. — У меня для тебя работа. От своего приятеля я узнал, что фермеры завтра ночью собираются устроить какое-то сборище. Достаточно появиться там какому-нибудь смутьяну вроде Лоусона, и войны не избежать.

Полковник прикурил толстую, как его палец, сигару.

— Видишь ли, сынок, я не боюсь сражения. Я много воевал за свои земли с индейцами и не побоюсь вступить в бой с этим сбродом, но видит Бог, я не хочу никакой крови.

Клинт глубоко вздохнул. Он предполагал, что полковник рассудительный и разумный человек, и сейчас лишний раз убедился в этом. Внешне все выглядело бы естественно: за что лить кровь, как не за землю? Но старик Уинтерс выбирает другой путь. Клинт решил, что не худо пощупать его поглубже.

— Прошлой ночью кто-то пробрался в дом мисс Гамильтон с целью выведать место проведения предполагаемого сборища.

Он с облегчением увидел изумление на лице полковника.

— Чертов кретин! На вечере у мисс Пич каждый третий мог рассказать обо всем, достаточно было только подойти к нему. — Старик попыхтел сигарой и чему-то улыбнулся. — Кстати, о мисс Пич. Я прямо-таки влюблен в эту маленькую женщину. Ей тоже не по душе возникшая вражда между фермерами и скотоводами. Она хотела бы их как-то помирить, и я с ней полностью согласен.

Клинт ухмыльнулся. Никогда раньше он не мог и подумать, что этого твердого как кремень старика может взять в оборот какая-нибудь женщина.

— Что я должен сделать? — спросил он, радуясь, что хотя бы раз от него не требуют без раздумий выхватывать револьвер и стрелять, не разбирая.

— Я бы хотел, чтобы ты поскакал в город и снял там комнату. Переночуй и на следующий день скачи на их собрание, послушай, до чего они там договорятся и каких неприятностей следует ждать. Я готов их выслушать, но это не значит, что они могут взять меня за шиворот как кутенка и отшвырнуть в сторону. Я не позволю им отгораживать мой водопой.

— Отчего вы не пошлете кого-то из своих парней? — поинтересовался Клинт.

В хозяйстве имелись люди, которые вполне могли бы справиться с этой работой.

— Оттого что может начаться потасовка. У меня славные ребята, но никто из них не сумеет выстрелить раньше, чем пустят пулю в него, как это до сих пор удавалось Лоусону. Если все получится, ты по моему поручению мог бы задать несколько вопросов.

— Понял. — Клинт поставил чашку на стол и направился к двери. До отъезда надо было еще кое-что сделать. — С вашего разрешения, я поговорю с ребятами, прежде чем тронусь в путь.

Полковник насупил брови.

— Еще пара слов, Мэтьюз. Мне бы очень хотелось, чтобы этой Аманды Гамильтон и духу поблизости не было. Поставим ее в известность, когда все уляжется. Если начнется побоище, я бы не хотел прочитать о нем в газете.

— Все правильно, — кивнул Клинт и покинул комнату, ломая голову над тем, как удержать от посещения сборища норовистую газетчицу, упорно решившую на нем присутствовать.

Была уже глубокая ночь, когда Аманда задула лампу и нырнула под одеяло. Она понимала, что должна хорошенько выспаться, но память о поцелуе Клинта, как и в прошлую ночь, не давала уснуть. Она задремала, и реальность перепуталась с грезами…

Какое-то время спустя девушка сквозь сон почувствовала, что в комнату кто-то вошел, но она никак не могла заставить себя проснуться. Медленно и неохотно она приоткрыла глаза. На фоне окна четко вырисовывался стройный силуэт высокой фигуры Клинта. Хотя низко опущенная шляпа закрывала лицо, но в том, что это он, ошибки быть не могло. Тем более что его выдавала единственная в своем роде осанка, осанка человека, абсолютно уверенного в себе, но никому не доверяющего. Крошечный огонек сигары двигался по комнате, и вместе с ароматом выдержанного табака распространялись бледно-белые клубы дыма.

Молодой человек повернулся к ней, не торопясь расстегнул куртку, снял шляпу. В его вечно раздраженном взгляде таилась усталость от этой жизни. Но сейчас его глаза горели каким-то странным светом, когда он исследовал выпуклости ее груди под лифчиком, в котором она спала. Клинт небрежно швырнул куртку и шляпу на кресло-качалку и стал осторожно приближаться к ней. Его низкий голос рокотал, как отдаленный гром:

— Господи! Барышня, вы штучка, на которую стоит взглянуть! Я тысячу раз говорил себе, что не приду к вам этой ночью, но понял, что не усну, пока снова не увижу вас.

Аманда улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь блаженством грезы. Руки ее вытянулись поверх одеяла, словно согретые его словами. Она не хотела, чтобы такой чудесный сон исчезал. Сон ли?.. Скорее он больше походил на реальность. Робея, она прикоснулась к твердому очертанию его плеча, затем к лицу — щека его показалась холодной.

Память об их прошлом поцелуе смешалась с нынешним сном, когда его губы нежно прикоснулись к ней. На какое-то мгновение она ощущала себя слишком счастливой и умиротворенной, чтобы отвечать ему. Аманда чувствовала его жаркие объятия и ласковые поцелуи, которыми он покрывал ее лицо. Его близость опаляла кожу, делая сон удивительно похожим на действительность.

— Какой сон, — прошептала она, когда он, невольно залюбовавшись ею, на мгновение перестал целовать девушку.

Воспоминание о том, первом, поцелуе меркло по сравнению с этим. Его губы, казалось, за даримое наслаждение требовали всю ее душу. Она отдавалась его поцелуям, ближе прижимаясь к нему и наслаждаясь неожиданным счастьем, которое подарил ей сон.

Сквозь упоительные ласки она с трудом различала, как он пробормотал:

— Все, о чем я мог думать после вечеринки, — это о том, как мне безумно хочется снова обнять тебя.

И словно подтверждая свои слова, мужчина порывисто сжал ее в своих объятиях. Рука его скользнула к талии, затем, нежно гладя ее, стала подниматься по спине.

— Ты какая-то небесная. Просто не верится, что ты можешь быть такой. А ведь это не сон.

И он вновь стал целовать ее со страстью смертельно изголодавшегося за многие годы мужчины. Его губы были требовательны и настойчивы, руки — нежны и порывисты, и она из мира сна постепенно возвращалась к ощущениям реальной страсти. Ее охватило такое пламя, которое, пожалуй, можно сравнить с пожаром, сжигающим мгновенно дерево.