Диана Рейдо - Утром все будет иначе

— Да?

— Знаете, мистер Уорд, есть прекрасное средство, если принимать его на ночь… Как же оно называется… Сейчас, у меня где-то записано.

— Ага. А потом еще одно средство — для тренировки памяти? — поддразнил секретаршу Дилан. — Спасибо, Кристи, ничего не нужно. Мне вполне хватит пиццы… то есть выпечки с кофе. И я буду ждать отчеты.

— Уже принесли свежую прессу, мистер Уорд. Хотите просмотреть?

— Да, и прессу тоже обязательно просмотрю. — Надо же ему что-то делать в этом треклятом офисе целых три часа!

Не то чтобы регулярные посещения собственной компании сильно удручали Дилана. Просто он слишком остро чувствовал, насколько эта офисная жизнь, упорядоченная и регламентированная, далека от его собственной, свободной жизни, которой он был волен распоряжаться по своему усмотрению.

В конце концов, компания тоже не далась мне даром, напомнил себе Дилан и перестал мучиться едва осознаваемыми угрызениями совести.

В который уже раз.

В небольшом кабинете, который, кроме Дилана, никто не посещал, он уселся за стол и, закинув ноги на краешек стола, потянулся рукой к процессору.

И чуть не свалился со стула.

— Кажется, я становлюсь рассеянным, — вслух произнес Дилан и даже попытался поправить несуществующие очки.

Кристи вскоре принесла Дилану кофе без сахара, как он любил, и несколько горячих слоек — с грибами, с яблоком, с мясной начинкой. Дилан с аппетитом принялся за еду.

Наевшись, он просмотрел газеты, отметив маркером заинтересовавшие его материалы, изучил отчеты, проверил свою электронную почту — рабочую и личную.

Перечень дел, которыми можно было заняться, был исчерпан.

На часах была половина одиннадцатого утра.

Можно было, конечно, пойти и в неформальной обстановке пообщаться с сотрудниками. Но Дилан остался сидеть за столом и глядеть в окно.

Реальность за окном была расчерчена тонкими полосками жалюзи.

Впрочем, это Дилану не мешало.

Поскольку он все равно видел перед собой только воображаемое лицо Паолы.

Не двадцатитрехлетней Паолы, очаровательной и непосредственной девушки, в которую она превратилась, а смешной и неуклюжей школьницы Паолы. Той Паолы, которая сама познакомилась с ним добрый десяток лет назад.

Местом их первой встречи стал обычный школьный автобус.

Забавно, но даже об этом ярко-желтом автобусе, битком набитом школьниками разных цветов и возрастов, Дилан вспоминал с симпатией.

В тот день приятель, с которым они всегда сидели рядом в автобусе, заболел и не явился в школу. Конечно, можно было подсесть к другим одноклассникам, обсудить какую-нибудь новую модель гоночной машины или последний голливудский блокбастер. Но Дилану не хотелось вставать с места, перемещаться по автобусу. Он просто слушал музыку в наушниках, глазел по сторонам и ни о чем особенно не думал.

На очередной остановке в автобус влезла шустрая девчушка. Покрутив головой, она уверенно направилась к тому ряду, в котором сидел Дилан.

Дилан с таким упоением глядел в окно, что очнулся только тогда, когда его сильно потрясли за рукав.

Он вытащил один наушник из уха и обернулся.

— Я говорю, здесь не занято? — На него с недоумением и ожиданием уставились ярко-голубые глаза.

Потом Дилан рассмотрел слегка курносый нос непрошеной собеседницы, темно-рыжие кудряшки и поразился необыкновенному сиянию, которое, как ему казалось, исходило от девочки.

Дилан даже смутился, чего обычно за ним не наблюдалось.

— Нет, не занято.

— Отлично, — объявила девочка, — тогда я сяду здесь.

— А почему именно здесь? — улыбнулся Дилан.

— Здесь не занято? — с напором переспросила она.

— Я же сказал, нет.

— Именно поэтому я тут и сяду, — поставила точку кроха.

Впрочем, никакой крохой она, конечно, не была.

Просто тогда она показалась Дилану такой трогательной и беззащитной одновременно.

Сама она, конечно, отнюдь не считала себя беззащитной.

— А почему я тебя раньше в этом автобусе не видел? — поинтересовался Дилан.

— Мы переехали в новый дом, — объяснила она, — поэтому теперь нужно ходить в другую школу.

— Понятно.

— Меня зовут Паола, — сообщила она. — Паола Хоггарт.

— Очень приятно. Я Дилан, — серьезно ответил он.

— Ты мне понравился, вот я к тебе и села.

Дилан чуть не прыснул.

Зафиксировать бы этот момент тогда, на видео например. А по прошествии стольких лет показать Паоле. Наверное, она ни за что бы не поверила, что в свое время была способна на такие скоропалительные откровения в адрес понравившегося ей парня.

Ничего, один-два неудачных опыта — и она научится хоть немного придерживать свою природную пылкость.

Девочка тем временем продолжала:

— Ты симпатичный и, наверное, очень сильный. Играешь в бейсбол?

— Могу и в бейсбол, — согласился Дилан.

— Так ты спортсмен?!

— Спортсмен. Но специализируюсь не на бейсболе.

— Как интересно! А на чем?

Дилан стал перечислять:

— Плавание, баскетбол. По баскетболу у меня разряд. Еще люблю регби… — Регби его любимая игра. Только чудом ему удалось избежать обычной травмы регбистов — сломанного носа. Зато растяжений, ушибов и прочих мелких неприятностей было предостаточно.

Паола с уважением уставилась на него.

— А давай ты будешь словно мой брат? — предложила она.

— Брат? Почему именно брат?

— Ну, ты красивый, смелый. У меня нет брата, давай ты будешь вместо него? Будешь мне как брат. Согласен?

Вот это быстрота и натиск, подумал Дилан.

Устоять перед обаянием Паолы в ее детском возрасте было невозможно, а вот изумляться непосредственности и простоте можно было сколь угодно долго.

Не дожидаясь ответа, Паола протянула Дилану руку.

— Согласен?

— Согласен, — со вздохом сказал Дилан и засмеялся. Куда ему было деваться?

— Тогда дай пять!

И они ударили по рукам.

… Прошло столько лет, а он все никак не может выйти из роли старшего брата.

Никто не мог назвать Дилана нерешительным, медлительным или, того хуже, трусом. Но в данной ситуации он ничего не мог с собой поделать. Он не мог повернуть ее в нужном направлении. Прекрасно понимая, что время работает против него, он думал, что не способен что-либо изменить в их с Паолой отношениях.

В их горячей, надежной, крепкой, неизменной, важной для обоих дружбе.

Ненавистной ему дружбе.

Дружбе, которая является источником самых нежных и противоречивых чувств в его жизни.

5

— Паола, ты там что, спишь?