Дайана Лайт - Трудный выбор

— Что вы здесь делаете?

Он взглянул на нее, и взгляд его был жестким.

— Развязался с вашим нанимателем.

Его слова совершенно выбили ее из колеи.

— Да как вы... как вы смеете, мистер?..

— Будьте со мной осмотрительны, Вероника, и не вздумайте дерзить.

Он решительно направился к машине, а когда оглянулся, выражение его лица заставило ее окаменеть.

— Садитесь в свою машину. Я провожу вас домой.

Вероника вскинула подбородок, в глазах ее вспыхнуло зеленое пламя.

— Через два-три дня, мистер, если документы будут нами подписаны, вы сможете указывать мне, что и как делать. Ну а пока у вас нет никакого права командовать мною.

— Бравые слова, pequena[5]. — Голос его звучал спокойно. — Надеюсь, вы так же храбро вели себя вчера, когда на вас напали?

Врач, подумала она, который расспрашивал ее насчет забинтованной руки.

— Новости разлетаются быстро.

— Ночью вы были в больнице, где провели часа три, если не больше.

Ба! Да он вездесущ! Ведь про три часа, проведенные в приемном покое больницы, она его врачу не говорила.

— Ваши источники информации достойны восхищения.

— И вы еще будете говорить, что способны сами о себе позаботиться.

— До сих пор я с этим справлялась. Так с какой стати с вашим появлением что-то в моей жизни должно измениться?

Она не имела намерения дерзить, но так уж получилось.

— Садитесь в машину, Вероника.

Доехав до дома, она припарковала машину и, когда вышла из нее, увидела, как его автомобиль, подъехав, остановился у обочины. Он тотчас направился к ней.

— Я слишком устала для продолжения нашей дискуссии.

Если она сейчас же не войдет в дом и не сядет, то упадет прямо тут, на тротуаре.

— Примите болеутоляющее и проведите выходные дома, не ходите ни на какую работу.

— Там видно будет, — буркнула она и, уже от порога, бросила ему через плечо: — Спокойной ночи, мистер Спенсер.

Довольно долго он стоял и ждал, когда зажжется свет в ее комнате, после чего сел за руль и завел мотор.

Предстояли выходные. В понедельник результаты медицинского обследования будут готовы и соглашение подписано, в этом он не сомневался.

Интересно, когда эта женщина начнет называть его по имени?

Выехав с узкой улочки на магистраль, он все еще удивлялся, почему его так волнует все, что связано с этим зеленоглазым созданием.

Она ничего для него не значит. У него масса причин не любить ее и не доверять ей. Черт побери, его юрист наверняка думает, что он просто свихнулся, раз позволил втянуть себя в эту авантюру. И не исключено, что законник прав.

Так почему же он не просто стремится к этому, но и торопит ход событий, полностью доверившись своим инстинктам, которые вполне могут его обмануть?

Приехав в свое поместье, он поставил машину в гараж, вошел в дом и приготовил себе кофе. Но, отпив пару глотков, выплеснул остальное в раковину и отправился в кабинет, где работал до тех пор, пока усталость не погнала его в постель.

Вероника провела беспокойную ночь, то и дело просыпаясь от боли, пульсирующей в руке. Часа в три она встала и приняла еще две таблетки болеутоляющего, после чего погрузилась в тяжелый сон, который был прерван звонком будильника лишь в восемь часов.

Натянув джинсы и просторную рубашку, она повязала волосы пурпурного цвета шарфиком, вторым, таким же, укрыла повязку, закрепив его тонкими серебряными браслетами. В таком виде она села за руль и поехала к Патти, в магазинчик, где ее подруга торговала ароматизированными свечками, бижутерией и хрустальной посудой.

— Дорогая, ты потрясающе модно выглядишь, — восхитилась Патти. — Исключительно эффектно.

Вероника улыбнулась, подумав, что маскировкой повязки она, возможно, ненароком создала новое направление в моде.

Рука ее все еще болела, но не так сильно, и в воскресенье боль наверняка станет еще легче. Следующий день она тоже провела, помогая Патти в ее магазинчике.

Вечером не было нужды торопиться домой, чтобы переодеться и мчаться на работу в клятый ресторан, и она задержалась у Патти. Закончив работу, подруги решили подзаправиться прямо у кухонной стойки. Салат и сок — здоровая и легкая пища.

У Вероники было сильное желание поделиться с подругой своими новостями. Но что она скажет? Знаешь, Патти, я переезжаю. Из маленькой комнаты в особняк. Нечто вроде этого она сообщила, когда шесть месяцев назад переезжала из комфортабельной квартиры в арендованную комнатенку. Смысл, конечно, обратный, но все равно... Нет, лучше пока помолчать. Дело до конца не доведено, поскольку ей только еще предстоит подписать все необходимые правовые документы.

Захочет ли еще Ралф Спенсер закрепить их отношения подписью? Возможно, он передумает. А если нет, то как скоро...

Спроси уж лучше, как часто, тихо прозвучал ехидный внутренний голос. И правда, скоро ли он потребует от нее сексуального удовлетворения? И как часто он будет этого требовать? Каждую ночь, Вероника, пропищал голосок, каждую ночь!

При мысли о том, что большое мужское тело овладевает ею, у нее перехватило дыхание. За свои деньги он вправе ждать от нее хорошего обслуживания. Черт, еще не известно, каких трюков он от нее потребует.

Вероника поковырялась немного в салате, а морковный сок и вообще отставила.

— Что, совсем не хочешь есть?

Она перевела взгляд с Патти на салат и отрицательно покачала головой.

Однако, пора. Надо еще заехать в больницу.

— Дорогая, послушай меня. Поешь. Ты не можешь позволить себе худеть!

— Да не беспокойся, Патти, я перекушу чем-нибудь позже.

Вероника подъехала прямо к дверям больницы, миновала длинный коридор, поднялась на лифте и вошла в палату, где, кроме отца, находилось еще трое пациентов.

И тут ее ждало потрясение, ибо у Матью Хеймиша был посетитель. Не друг, не приятель, а Ралф Спенсер — собственной персоной.

Лицо Вероники вспыхнуло негодованием, но она тотчас заставила себя успокоиться, поскольку отец в этот момент повернулся и встретился с ней взглядом.

Ралф из-под полуопущенных век наблюдал, как она быстро подошла к отцу с другой стороны кровати, взяла его за руки и, склонившись, поцеловала в обе щеки.

— Ты ездила помогать Патти? — немного невнятно спросил Матью Хеймиш. Улыбка его была слабой, кривоватой, и ее сердце дрогнуло при виде того, что сделала болезнь с этим, некогда гордым и крепким, человеком. — Посмотри, кто к нам пришел.

Она метнула в Ралфа взгляд, полный напряженного неприятия. Еще бы! Вторжение чужака на ее частную территорию.

— Да, вижу.

Ну, Ралф Спенсер, если ты скажешь хоть что-нибудь, что потревожит покой отца... Это мысленное предостережение он, как видно, почувствовал, и его молчание было почти осязаемо, как нечто реально существующее.