Швейный секрет Джоанны - Катя Водянова
Возмущаться и требовать себе другой фартук Арчи не стал, хотя чувствовал себя странно. Джо тоже заметила это, как и смешки сотрудниц, поэтому разрешила ему работать без униформы.
После, будто издеваясь, она начала расспрашивать его о том, сталкивался ли раньше со швейным делом, владеет ли машинкой, иглой, ножницами… На последнее Арчи кивнул, а Джо сразу просияла и отправила его на закройку.
Вроде бы ничего сложного: кусок ткани, на нем мелом нарисованы линии, по которым нужно вырезать деталь будущего платья. Арчи взял громадные тяжелые ножницы, которыми можно было убить, как дубиной, приложил их к краю ткани и сделал пробный надрез.
– Осторожно, лезвия очень острые, – Джо тут же возникла рядом и пристально следила за его действиями.
– Зазеваешься – и пальца нет, – поддержала ее Кассандра. – Или еще чего похуже.
– Чего же? – Арчи замер. Под присмотром Джоанны у него ничего не выходило, а близость девушки нервировала. Но не просить же ее отвернуться? Это слишком по-детски. «У меня ничего не выйдет, пока ты смотришь!» – да за такое его засмеют.
– Лишнюю материю! – наставительно ответила не добрая и не оптимистичная девушка. – Тогда Джо сама вам голову открутит.
– Кассандра, сходи, пожалуйста, на почту, проверь, не пришли ли новые образцы тканей.
Джоанна нахмурила брови и двинулась на подчиненную, но Арчи успел ее перехватить.
– Лучше я. Только закончу резать.
– Кроить, – поправила его Джоанна. – Хотя бы называйте свое занятие правильно.
– Да нет, его светлость именно режет.
Арчи стрельнул по ней взглядом. А ведь были времена, когда простолюдины не смели глаза поднять на аристократа. Теперь дожили до того, что он работает в ателье наравне со всеми, а его сестра – проходит практику у частного детектива. И не где-нибудь в столице, а в этом захолустье!
– Ничего, научим, подтянем навык, – мило заулыбалась Фиона, подошла к нему и легко поправила ножницы в руке, передвинула ткань, и дело пошло.
– Будет, чем заработать на хлеб, если поместье разорится, – поддержала Кассандра.
Арчи собрался с силами и продолжил кроить деталь. С чего бы его поместью разоряться? Грубо говоря, в графстве их было несколько, кроме того – заводы, мануфактуры и небольшая судостроительная компания. Уорринсторны никогда не бедствовали и он надеялся не пустить состояние по ветру. Поэтому строго следил за управляющими, лично вникал во все дела, не кутил, не играл на деньги, и вообще ни делал ничего такого, за что бы его осудил отец.
Провозившись полчаса он все-таки закончил кроить и гордо показал результат Фионе. Пусть посмотрит, как работают настоящие мужчины! Она бы наверняка не справилась так быстро и аккуратно.
Фиона в восхищении взмахнула руками, похвалила его мастерство и ненавязчиво повела к двери, сходить на почту за образцами тканей. Насколько помнил Арчи, отделение располагалось на другом конце квартала, ближе к центральной площади. Не так и далеко, вполне можно прогуляться. Заодно, если повезет, перекусить где-нибудь.
Но мечтам не суждено было сбыться: на половине пути его подкараулили те самые блондинки. Облепили со всех сторон, как стая воронья, и попытались втянуть в беседу. Чем сейчас живет столица? Какие там носят наряды? Как погода? Будто Арчи мог что-то о ней знать, проторчав несколько дней в Сент-Бруке.
Дальше начались вопросы посложнее: о его планах, настроении, графине Уорринсторн… И, главное, о том, что же удерживает графа в их прекрасном городке? Неужели приближающийся день Маклифа?
Арчи не выдержал и сказал, что приехал изучать швейное дело, потому что планирует и у себя открыть мануфактуру. А Джоанну Ларетти и ее ателье знают далеко за пределами Сент-Брука. Девушки всполошились, но отпустили его и дали возможность зайти в отделение за образцами тканей.
Которые ему, конечно же, не отдали, отправив за письменным разрешением от самой мисс Ларетти. Доводы, что графу ни к чему воровать образцы тканей ни капли не подействовали на суровую даму-почтальона.
Возвращаться ни с чем было стыдно, поэтому Арчи завернул за пирожными в ближайшую кондитерскую, после чего отправился в ателье.
За время его отсутствия Фиона успела половину стола забросать готовыми деталями, а часть из них уже превратилось в основу для платья. Арчи из тысячи бы узнал эту ткань в цветочек, из которой выкроил свою первую деталь.
А ведь он отсутствовал не больше двадцати минут! Фиона и сейчас не бросила работу, продолжила кромсать ткань с нечеловеческой скоростью, еще и болтала с Джоанной. Хозяйка, кстати, совсем не обратила на него внимания.
– Мне не отдали ваши образцы, – признался Арчи. Прозвучало жалко. Ему поручили одно единственное задание, и он его с треском провалил.
– Наверное хотели, чтобы вы пришли еще раз, – мило улыбнулась ему Джоанна.
– Угу, вдруг не выдержите и женитесь там на ком-нибудь. Или на сестричках Далси. Шесть отборных незамужних девиц, которых мама со свету сживет, если в скором времени не окольцуются и не упорхнут из ее дома.
– Ты точно как миссис Лиоми, – покачала головой Джо. – Сама выдумываешь, сама всем пересказываешь.
– Она о вас немало говорила, – заметил Арчи, сам не понимая, что за хлая сила тянет его за язык. – С ее слов вы – весьма ветренная особа.
– А вы – тайный ухажер леди Уорринсторн, – хозяйка ателье отложила свои журналы, подошла ближе к Арчи и снова заглянула ему в глаза. – Никакой не брат. По другой версии вы спустили все состояние на скачках, поэтому и отправились в Сент-Брук за сестрой, чтобы жить на ее жалование.
– Давай мою любимую, про старого графа! – тут же вылезла невозможная Кассандра. Честное слово, Арчи знал ее второй день, но уже мечтал втихую придушить.
– Отравили бедолагу ради его наследства, – охотно пояснила Джоанна. – Поэтому и скрываетесь здесь, пока все не уляжется.
– Это все ложь! Наглая и безобразная! Я любил отца!
– Удивительное дело, о моей ветрености правда, о вашей корысти – наглая ложь?
– Конечно! В мои преступления никто не поверит!
– До свидания, ваша светлость, – коротко ответила ему Джо и сжала кулаки. – Ваш рабочий день завершен. Долг тоже можете считать выплаченным.
– Но сейчас и десяти нет! – возмутился Арчи.
– Особый мужской график, – развела она руками. – До свидания.
Дальше она просто отвернулась и больше не произнесла ни слова. Остальные работницы продолжали работу и не отвлекались ни на что. Простояв в дверях добрых пять
