Пола Льюис - Наша маленькая тайна

— Хорошо, — тихо произнесла Сьюзен. — Моя сестра оставила вам кое-что в наследство, и я… я просто хотела убедиться, что вы его достойны.

Филип с удивлением наблюдал, как краска постепенно заливает ее лицо — сначала покраснели уши, потом щеки, даже кончик носа стал рубиновым. Филип внутренне усмехнулся — похоже, Сьюзен совсем не умеет врать.

— Попробуйте еще раз, — посоветовал он. — На этот раз хотелось бы услышать правду.

Судорожно вздохнув, Сьюзен принялась теребить край своей рубашки. При этом она смотрела куда угодно, только не на Филипа.

— Я нашла вашу фотографию среди вещей моей сестры, — сказала она едва слышно.

— И?

— И… и мне стало интересно. Я просто хотела узнать о вас побольше.

— Не пытайтесь взывать к моему мужскому самолюбию, — сказал Филип. — Со мной этот номер у вас не пройдет. Ни за что не поверю, что вы проделали такой длинный путь только потому, что увидели мою фотографию и я показался вам привлекательным. На свете много мужчин могут повестись на эту трогательную историю, но не я.

— Я вовсе не пыталась взывать к вашему мужскому самолюбию, — возразила Сьюзен обиженно. — У меня есть жених в Кардиффе. Мы поженимся в конце года.

Филип равнодушно пожал плечами, хотя известие о предстоящем замужестве Сьюзен Уэллс его задело — но он ни за что не признался бы в этом. Раз у нее есть жених, отчего ему не придет в голову заставить Сьюзен распустить волосы? — почему-то подумал Филип с неприязнью к неведомому мужчине.

— Мне нужна правда, Сьюзен. Зачем вам все это? Да, я был знаком с вашей сестрой, но ничего больше не желаю слышать о ней. Она…

— Пожалуйста, — перебила его Сьюзен, — не надо говорить о моей сестре плохо.

Филип услышал боль в ее голосе.

— Миранда была очень больна, — тихо сказала она.

— Полагаю, что больна, ведь она умерла, — осторожно произнес Филип и подумал: похоже, мы приближаемся к правде.

— Нет, вы не поняли. Она умерла не от болезни — утонула в море. А была больна она всю свою жизнь. Миранда страдала душевным расстройством.

— Миранда?! — потрясенно переспросил Филип.

— Иногда она причиняла боль людям, которые любили ее, сама того не желая.

— Миранда?! — вновь повторил Филип. Он никак не мог поверить в это.

Сьюзен кивнула.

— Вам трудно в это поверить. Маниакально-депрессивный психоз. Вы наверняка познакомились с ней, когда она была на подъеме — полная энергии, энтузиазма и с поразительной волей к жизни.

Филип ошарашенно молчал.

— Все любили ее, когда она была такой. — В голосе Сьюзен звучала грусть.

— Я никогда не говорил, что любил ее! — возмутился Филип.

— Думаю, что вы все же любили ее, Филип.

— Это потрясающе! Вы-то откуда знаете?

— Я поняла это, когда увидела вас на той фотографии. — Голос Сьюзен слегка дрогнул. — И потом, там, на крыльце, вы поцеловали меня, приняв за Миранду, — этот поцелуй был красноречивее любых слов. Вы любили ее.

Филип устало прикрыл глаза рукой. Этим утром ему следовало отключить телефон. Не было бы звонка Винса, он ничего не знал бы о том, что его вчерашняя гостья наводит о нем справки. И сейчас, вместо того чтобы обсуждать со Сьюзен Уэллс неприятные для него темы, он спокойно возился бы на заднем дворе своего дома. Однако теперь отступать было поздно — нужно было все-таки докопаться до истины.

— Сьюзен, вы постоянно увиливаете от ответа на мой главный вопрос: что Сьюзен Уэллс делает в городе Хэвен, графство Уилтшир?

— Я просто хотела побольше узнать о человеке, которого любила моя сестра.

Филип фыркнул.

— Она не любила меня.

— Любила. Поэтому, возможно, она и покинула вас. У нее закончился период подъема и приближалась депрессия. Она любила вас, поэтому и не хотела, чтобы вы видели ее такой.

Филип всмотрелся в лицо Сьюзен, оно было полно печали, в глазах стояли слезы. Выходит, я был не единственным, кому Миранда причинила боль, подумал он, испытывая жалость к стоящей перед ним хрупкой девушке. Сьюзен сказала, что все любили Миранду, когда она была веселой, — но сама-то она видела сестру и в периоды депрессии. Ей, должно быть, приходилось очень тяжело.

— Мне очень жаль, что Миранда была так больна, — мягко сказал Филип. — Правда жаль, Сьюзен.

Она посмотрела на него блестящими от слез глазами.

— В любом случае, я выяснила все, что хотела. Вы, вероятно, будете счастливы узнать, что завтра утром я уезжаю домой. Никаких больше расспросов о вас.

— Рад слышать, — рассеянно проронил Филип, вовсе не будучи уверен в том, что действительно рад отъезду Сьюзен.

— Прощайте, Филип, — сказала она, протягивая руку.

Коснувшись ее изящной хрупкой кисти, Филип понял, что ему не следовало этого делать. Кожа была такой шелковистой, а ладонь такой прохладной, что ему захотелось прижаться к ней лицом. Филип выпустил руку Сьюзен и, развернувшись, направился к своей машине.

Вернувшись домой, Филип поужинал, принял душ — и все это время ему не давала покою какая-то неясная, неоформленная мысль. Что-то было не так в его сегодняшнем разговоре с Сьюзен Уэллс, да и во всей этой истории. Филипа не покидало ощущение, что Сьюзен все же недоговаривает что-то. Что-то очень важное, какой-то маленький кусочек головоломки, без которого не собрать всей картины.

Утро вечера мудренее. Вздохнув, Филип отправился спать.

4

Филип проснулся среди ночи и некоторое время лежал, открыв глаза и ни о чем не думая. Луна, заглядывая в окно, чертила дорожки тусклого белого света на полу, с опушки леса доносился заунывный волчий вой. Постепенно вопрос, мучивший Филипа весь день, вновь занял его мысли.

Для чего Сьюзен Уэллс на самом деле приехала в Хэвен? До сих пор Филипу казалось, что только для того, чтобы сделать его жизнь невыносимой, но, разумеется, Сьюзен вряд ли ставила перед собой именно эту задачу. Тогда для чего?

Вся эта чушь насчет того, что Сьюзен увидела его фотографию и, движимая любопытством, отправилась за тысячи миль, чтобы взглянуть на бывшего любовника сестры, нисколько не убедила Филипа. Так могла поступить импульсивная Миранда, но Сьюзен производила впечатление человека рассудительного, серьезного и обстоятельного. Такие, как она, не действуют под влиянием момента.

Судя по всему, Сьюзен Уэллс все же лгала, или, что более вероятно, не говорила всей правды. Это было буквально написано на ее лице. Филип вспомнил, как мучительно краснела Сьюзен во время их последнего разговора, и улыбнулся. В спальне было темно, и Филип позволил себе роскошь подумать о том, о чем старался не думать днем, — о глазах Сьюзен. О ее загадочных глазах непередаваемого цвета, чей оттенок менялся в зависимости от настроения их владелицы. Филипу казалось, что они глубоко синего цвета, но, когда Сьюзен улыбнулась, он с удивлением и восхищением увидел, как почти мгновенно они приобретают фиалковый оттенок.