Шестое чувство - Кара Уилсон
Проснувшись, она какое-то время неподвижно лежала, переводя взгляд с одной детали искусной дубовой резьбы на другую, пока сознание не завершило неторопливый переход от сна к полному пробуждению. Вот тут-то все и вспомнилось, и паническая тревога вновь овладела душой Шерил. Но, рассердившись на себя за глупый переполох чувств, она решительно спустила ноги с кровати и, ступая босиком по безукоризненно отполированному паркету, местами устланному пушистыми ковриками, направилась к ванной комнате.
Вчерашний день был полон страхов и потрясений, потому и ночь прошла беспокойно. Но все это позади, позади, твердила она себе, становясь под душ. И еще это идиотское занятие — поиски нужных слов… Ведь слова приходят сами, стоит только заговорить.
Включив душ на полную мощность, Шерил долго стояла под тугими прохладными струями, чувствуя, как душевное равновесие очень медленно, но все же восстанавливается.
Но, когда Шерил вернулась в спальню, начала сушить волосы и увидела в зеркале свое бледное, изможденное лицо, она снова расстроилась. Тряхнув головой, Шерил попыталась сбросить с себя остатки дурной ночи, тревожных мыслей, беспокойного сна урывками, но это, увы, не помогло.
С давно продуманной эффектной небрежностью Шерил заколола волосы на затылке, надела легкое хлопчатое платье с ярким узором, которое очень нравилось Сидди, и спустилась в холл. Дом был огромен, а Шерил понятия не имела, как он устроен. К тому же здесь, насколько она помнила, должен жить отец Сидни, если, конечно, он не проводит, как прежде, большую часть времени в Крайстчерче. Подумать только, дедушка Сидди!..
Она испытала облегчение, когда у подножия лестницы появилась горничная и предложила проводить ее в столовую.
— Доброе утро, Шерил. Надеюсь, ты хорошо спала? — спросил Сидни, встав при ее появлении.
— Да, хорошо. Спасибо.
У Шерил вновь появилось ощущение нереальности происходящего. Она осмотрелась. Комната большая, красивая, даже, можно сказать, импозантная, а главное место в ней занимал длинный, прекрасно отполированный обеденный стол, сервированный серебром и великолепным фарфором. Все это весьма красноречиво говорило о том мире, к которому принадлежал Сидни.
— Я бы хотела сразу поехать в больницу. Так что если тебе по пути, то…
— Конечно, о чем разговор. — Он отодвинул для нее стул слева от себя. — Но сначала позавтракай.
— Спасибо, кофе я, пожалуй, выпила бы.
— Может, заказать тебе яичницу или…
— Нет, благодарю, ничего не надо. Достаточно этого, — отказалась она, беря из корзинки сдобную булочку.
Сидни, передавая ей чашку кофе, довольно сдержанно заметил:
— Ну да, помню, ты ведь и раньше никогда плотно не завтракала…
Шерил сухо поблагодарила за кофе. Ей и без того не по себе, а тут еще эти экскурсы в прошлое!
— Имей в виду, что, когда я не смогу отвозить тебя в больницу, в твоем распоряжении будет машина с шофером.
— Весьма любезно с твоей стороны, — вяло обронила Шерил, бездумно разламывая булочку на несколько частей. — Сидни, я… Вчера я…
— Что?
— Я забыла спросить. Твой отец… — Говорить Шерил собиралась совсем о другом, но с языка слетели именно эти слова. — Надеюсь, мое присутствие не обеспокоит мистера Спенсера?
— Отец умер два года назад.
— О, Сидни, прости…
Шерил поднесла к губам чашку и принялась пить, чтобы скрыть смущение. Она не собиралась задавать этот вопрос и теперь чувствовала себя виноватой, вспомнив, как близки были отец и сын.
— За что тебе извиняться? Ты же не знала.
— Но он ведь был не таким уж старым.
— Да, ты права, старым он не был. Всего пятьдесят два…
Настроение Сидни явно переменилось, он погрустнел и замолчал. Сидни не произнес ни слова до конца завтрака, да и потом, когда они садились в машину.
По всему видно, смерть отца сильно потрясла его, он скорбит до сих пор, подумала Шерил и сочла просто бестактным лезть со своим признанием. Но как все же грустно: умер человек, так и не узнав, что у него есть внук…
Шерил мельком посмотрела Сидни и только сейчас заметила, во что он одет. Поверх белой рубашки с короткими рукавами накинут итальянский кремовый полотняный пиджак. Хоть чему-то научила меня работа в модельном бизнесе, с усмешкой подумала Шерил, хотя бы умению отличить хорошее качество от очень хорошего, а очень хорошее — от безупречного. Несколько лет назад, впервые встретившись с Сидни, она думать не думала о таких вещах, равно как и о тех трудностях, которые могут возникнуть из-за различия в их социальном положении… Господи, как же неопытна и наивна была она в те времена!
Когда они въезжали на территорию больницы, Сидни заговорил:
— Ты не возражаешь, что оперировать твоего сына буду я?
— Возражаю. Знаешь, я хотела бы объяснить…
— Сказанного достаточно, — прервал он ее, выходя из машины.
Шерил тоже покинула салон и пыталась продолжить:
— Сидни, пожалуйста, я должна тебе сказать…
— Нет никакой необходимости что-то еще объяснять, — заверил он, без выражения взглянув на нее. — У нас в больнице отличные хирурги.
— Рада слышать, — пробормотала Шерил, растерявшись под взглядом Сидни. — Но должна же я объяснить тебе, почему я против!
— Прости, но это меня не интересует, — отчеканил Сидни, и в глазах его возник холодок отчуждения.
Шерил охватила ярость, она молча развернулась и направилась к подъезду больницы.
— Да, Шерил! — окликнул он ее в вестибюле. — У меня сейчас обход, а потом я зайду осмотреть твоего малыша.
Возле палаты сына Шерил замедлила шаг, чтобы немного успокоиться, и вдруг с ужасающей ясностью осознала, почему ей трудно поговорить с Сидни. Да это просто страх, что он, узнав правду о Сидди, вот так же бросит ей в лицо, что ребенок — который для нее смысл жизни — его не интересует. Что же в самом деле будет, если он именно так и скажет? Ему нет никакого дела ни до нее, ни до Сидди — так было раньше, так будет и теперь.
Дверь палаты открылась, и оттуда вышла медсестра.
— Мисс Джонс? Я Габи Тернер. Хорошо, что я вас встретила.
— Что случилось?! — тревожно воскликнула Шерил, мгновенно объятая страхом.
— Не волнуйтесь, с Сидди все в порядке. Он прекрасно спал и спит до сих пор.
— Спит? — недоверчиво переспросила Шерил.
— Его животик утром дал о себе знать, но это в порядке вещей, и я ввела ему успокоительное. — Медсестра усмехнулась. — Так вот, мисс Джонс, я обещала малышу, что обязательно сообщу вам, как мужественно он перенес укол.
— Ох, дорогой мой… укол… — выдохнула Шерил, улыбнувшись. — А я боялась, что это окажется для него большим испытанием.
— Ну, я ведь пообещала отметить его мужество, — заметила медсестра, — что и выполнила. Могу я предложить вам чашечку кофе?
— Спасибо.
