Если любишь – простишь… - Вета Маркова
Проснулся Георгий, тихо постучал в дверь ванной.
— Вета, доброе утро, к тебе можно?
— Заходи, — отозвалась я.
Жора был внимательным и любящим мужем, мы вместе прожили без малого тридцать лет. И все эти годы он даже не подозревал, что в моем сердце все еще живет другой мужчина. Или не хотел этого замечать. Вернее, я любила Жорку, не переставая любить Вячеслава. Но, эту мою тайну он не узнает никогда, НИКОГДА, от слова совсем.
— Вета, что-то произошло? Ты очень плохо выглядишь, дорогая.
— Очень болит голова. Вчера думала пройдет, но… За ночь отдохнуть не получилось.
— Виолетта, милая, пообещай больше не брать такие дежурства. Да, сейчас сложный период, медики работают на передовой, на износ. Но, милая, без обид, есть же и молодежь. Пропусти их вперед. Ты нужна мне, нужна сыновьям, нужна внукам. Нельзя так работать, — он обнял и поцеловал меня.
Что я могла поделать. Я работала так, как меня учил работать Славка: на износ, до последнего больного, из последних сил.
— Обещаю. Вернее, постараюсь.
— У тебя сегодня выходной?
— Да. И сегодня, и завтра, и еще три дня.
— Вот и славно. За эти дни успеешь отдохнуть, а теперь, если ты умылась, освободи ванную для меня, и иди лучше в кровать. Я сам справлюсь с завтраком.
— Нет уж, голодного мужа из дома не отпущу, — я постаралась спрятать волнение и боль в улыбку.
Пока Жора умывался, я как могла справилась с эмоциями, нацепила маску улыбки. Жорка не должен беспокоиться из-за моего плохого самочувствия. Ему нельзя волноваться. Заботливо покормила завтраком мужа, отправила на службу, поцеловав в прихожей. Так у нас было заведено в доме, мы обязательно провожали и встречали друг друга.
Заглянула в комнату к Севке. Спит, мое солнышко, спит плод маминой любви. Рассказать или нет?
Наш сын не был проблемным ребенком, он очень нежно любил и ценил меня, уважал и любил Жору. Мы смогли с Жоркой воспитать хороших мальчишек, надежных, отзывчивых, любящих. Оба блестяще закончили школу. Ромка стал военным, как дед и Жорка. Севка в старших классах заявил, что выбрал медицину, как мама. Поступить на бюджет помог Славка, Севка не проходил по конкурсу. Но об этом знала только я. Для всех, как и для Севки — мальчишка поступил сам, он счастливчик и ему повезло. После окончания института сам выбрал специализацию — кардиология. В этом году заканчивает ординатуру — выпуск. Жаль Славка не дожил, собирался предложить работу в Питере, хотя я и была против, но женщин Вячеслав редко спрашивал. А теперь?
Пошла к себе, включила ноутбук. Проверила электронную почту. Среди непрочитанных писем было и письмо от звонившего:
«Здравствуйте, Виолетта Николаевна. В продолжении нашего разговора высылаю Вам письмо Вячеслава Романовича и скан-копию завещания. С уважением, Игорь Павлович».
К письму прикреплены два файла: содержание завещания меня мало интересовало, да я его почти знала. Славка мне его озвучил во время нашего последнего сеанса связи, в новогоднюю ночь. Он уже тогда знал, что конец близок, хотя пытался шутить и успокаивал меня. Содержание письма меня волновало больше. Его я и открыла.
«Милая, любимая, единственная моя женщина, когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет на этом свете. Я знаю — ты сейчас плачешь. Не плачь, милая. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. С самой первой нашей встречи и до последнего вздоха. Я сразу понял, именно такую женщину я хотел видеть рядом, но… не сложилось. Обстоятельства были выше нас. Ты единственный лучик света в моей жизни.
Извини, что не смог принести тебе столько счастья и любви, сколько ты заслужила.
Помню каждую нашу встречу, каждый твой взгляд, каждый поцелуй, прикосновение твоих губ, твоих глаз, твоих рук. Только рядом с тобой мне действительно было хорошо и спокойно. Я был по-настоящему счастлив.
Я — эгоист. Я слишком поздно понял, что потерял, уехав в Канаду. Слишком поздно понял, что главное в жизни — это семья. Карьера — не ждет тебя дома, деньги — не вытрут слезы, а слава — не обнимет ночью.
Уезжая за рубеж, думал, что смогу забыть все и всех. Не получилось. Даже другие женщины не смогли заглушить боль разлуки с тобой. Жениться даже не пытался, понимая, что ни с кем не смогу жить. Только в Канаде сообразил, что жизнь без тебя невыносима. Мне нужна была только ты… Мне не хватало тебя, не хватало тебя днем, не хватало ночью… Вернуться назад не было возможности, хотя и был готов к этому.
А когда возможность появилась, ты была уже замужем за Георгием. Вы были счастливы. Ты была счастлива с ним. Я не хотел разрушать вашу семью. Считал, что ты заслуживаешь большего, чем могу дать тебе я, не говоря уже о Ромке. Я никогда бы не смог принять и, тем более, полюбить чужого ребенка, пусть это даже ребенок любимой женщины. Понимал, что буду третьим лишним в нашем треугольнике, а я этого не хотел. Дети — не мое.
Все изменила наша случайная встреча у Анны Николаевны. Именно тогда принял решение вернуться в Россию лишь для того, чтобы быть ближе к тебе, ведь я так и не смог научиться без тебя не только жить, но и дышать; вернуться, чтобы хотя бы изредка видеть и слышать тебя.
Спасибо за Севку. Рождение Севки — подарок судьбы, который я не заслужил.
Спасибо за первое свидание с сыном. Сколько ему тогда было, лет шесть-семь? Помнишь ту встречу в нашем кафе на Невском? Вы пришли в кафе веселые, сели за соседний столик. Я мог не только видеть, но и слышать вас. Вы с Георгием очень гармонично смотрелись. Я видел, что он тебя очень любит, это было понятно по его взгляду, движениям, бережному прикосновению его руки, когда он поправлял локон твоих волос. Он любил тебя ничуть не меньше меня. Понял, что начинаю ревновать. Вы сделали заказ. Я смотрел на тебя, на Севку… Как мальчишка был похож на меня. Я маленьким был таким же. Он что-то пытался доказать Георгию. Ты смотрела на них и улыбалась. Выслушав доводы сына, Георгий согласился с ним, слегка потрепав его по голове. Севка подошел к тебе, обнял за шею. «Мамочка, я же обещал убедить папочку?». В кафе
