Опасное соблазнение - Джосс Вуд
Они должны остановиться, пока не…
Нет, не так быстро. Она хочет, чтобы его пальцы и его губы прикоснулись к ее соскам, а затем…
Неожиданно Мак отстранился. Учащенно дыша, Молли вопросительно посмотрела на него, и он указал ей в сторону кухонной двери.
– Кто‑то пришел, – еле слышно произнес он.
Лицо Молли вспыхнуло. Повернувшись лицом к двери, она увидела миниатюрную женщину. Гьяда много лет назад была экономкой в «Мунлайт ридж». Молли давно ее не видела.
Забыв о смущении, Молли подбежала к Гьяде и заключила ее в объятия.
– Боже мой, Гьяда, как же я рада тебя видеть!
Пожилая женщина взяла в ладони ее лицо:
– Cara mia[1], ты такая красивая. И такая взрослая!
– Когда ты приехала в город? – спросила Молли. – Ты по‑прежнему живешь вместе со своей сестрой во Флориде?
Лицо Гьяды погрустнело.
– Она умерла несколько месяцев назад.
– Мне очень жаль, – пробормотала Молли, затем, надеясь, что ее лицо больше не заливает краска смущения, указала ей на Мака: – Думаю, ты помнишь Мака?
Наклонившись, Мак расцеловал Гьяду в обе щеки:
– Я так рад тебя видеть, Гьяда.
– Мак. – Она провела ладонями по его мускулистым рукам. – Мой мальчик, ты превратился в красивого мужчину.
Мак широко улыбнулся ей, и предательское сердце Молли затрепетало.
– А ты все так же неотразима, Гьяда. Я тоже рад твоему приезду.
Гьяда перевела взгляд с него на Молли, затем снова на него:
– Вы оба очень добры ко мне. Судя по тому, что я увидела, вы оба, наверное, проклинаете меня за то, что я вам помешала.
Молли поморщилась. Гьяда была не из тех, кто ходит вокруг да около.
– Полагаю, ты приехала навестить Джеймсона? – произнес Мак с таким невозмутимым видом, словно две минуты назад они с Молли не целовались, а говорили о погоде.
– Да. Он принимает посетителей? – спросила Гьяда.
Мак кивнул:
– Он в гостиной. Тебе нужно пройти по коридору и повернуть налево. Уверен, он будет рад твоему визиту. Мы к вам присоединимся через несколько минут.
После ухода Гьяды Молли выдвинула стул, села на него и посмотрела на Мака, который встал рядом с ней, прислонившись к столу.
– Этого не должно было произойти, – сухо произнес он.
– Спасибо, капитан Очевидность, – пробормотала Молли.
– На тот случай, если ты сейчас гадаешь, будет у нас с тобой что‑то или нет, позволь мне все сразу прояснить, – продолжил он. – Ничего подобного больше не повторится. Я здесь ненадолго. Мне не нужны отношения. Даже короткие романы для меня редкость.
Молли почувствовала, как у нее вытягивается лицо. Какое самомнение! Как ему только хватило наглости предположить, что она захочет снова оказаться в его объятиях? Она всего лишь ответила на его поцелуй, не предложила ему на ней жениться.
Охваченная гневом, Молли резко поднялась и встретилась с ним взглядом:
– Ты шутишь, черт побери?! С чего ты взял, что я могу захотеть продолжения?
– Я… э‑э‑э…
Молли ударила его ладонью в грудь:
– С твоей стороны было слишком самонадеянно подумать, что, раз наши пути снова пересеклись, я захочу снова с тобой спать? Ты уехал, не сказав мне ни слова. За прошедшие годы ты ни разу мне не позвонил и не попытался передо мной извиниться. Ты мерзавец, и я лучше останусь одна до конца жизни, чем буду спать с тобой!
– В таком случае почему ты целовала меня так, словно от этого зависела твоя жизнь?
– Да ладно тебе, Мак. Перестань себя накручивать из‑за пустяка. Это был всего лишь поцелуй, – небрежно произнесла Молли, пытаясь скрыть свои истинные чувства.
– Это не было пустяком, – возразил Мак.
– Признаюсь, много лет назад ты разбил мне сердце, но я давно тебя забыла, Холлоуэй.
Мак провел ладонями по лицу. Когда их взгляды снова встретились, она прочитала в его глазах сожаление. Зная, что он собирается снова перед ней извиниться, она выставила вперед ладонь:
– Просто выслушай меня, Мак. Надеюсь, что после этого мы сможем спокойно работать вместе, не выходя за рамки деловых отношений. То, что между нами было, осталось в прошлом. В том числе, наша крепкая дружба, по которой я тосковала сильнее всего. Ты больше никогда не сможешь причинить мне боль, Холлоуэй!
Расправив плечи, она повернулась и вышла в коридор. Она заглянет к Джеймсону и Гьяде, а затем вернется в офис. Уже довольно поздно, но ей нужно работать, чтобы спасти бизнес человека, которому она многим обязана.
* * *
Проводив Молли взглядом, Мак расстроенно запустил пальцы в волосы. Что сказала бы Молли, если бы он признался ей в том, что много дней и ночей тосковал по ней всей душой. Удивилась ли она, если бы узнала, что в первые несколько месяцев после своего отъезда он часто плакал по ночам. Что он сотни раз брал в руки телефон, чтобы набрать ее номер, но в последний момент удерживался от этого.
Она понятия не имеет, что его сердце осталось с ней в «Мунлайт ридж».
После своего отъезда из Эшвилла он много учился и работал и к тридцати годам стал преуспевающим бизнесменом. У него были шикарный лофт, загородный дом в Уистлере, дорогие автомобили и огромная сумма на банковском счете. У него не было недостатка в поклонницах. Если ему нужна была компания, он мог позвонить любой из них, но делал это крайне редко.
Он работал, посещал спортзал, иногда ходил в бар с коллегами, – в общем, существовал.
Поцеловав сегодня Молли, он впервые за долгое время почувствовал себя по‑настоящему живым. Кто знает, как далеко могло бы все зайти, если бы им не помешала Гьяда.
Посмотрев на свою руку, он обнаружил, что его пальцы слегка дрожат, и выругался про себя. Это Молли так на него действовала: заставляла его дрожать и терять над собой контроль.
Так не должно продолжаться. Нужно остановить безумие, которое может стать неуправляемым. Он поговорит с Молли, извинится перед ней и предложит ей оставить прошлое в прошлом. Когда она примет его извинения, он постарается свести их общение к деловому. Он не допустит, чтобы Молли заставила его забыть о том, что для него важно. Заставила его потерять над собой контроль. Изменить его привычный мир. Снова завладеть ее сердцем.
Джеймсон расстроился, когда не смог подняться, чтобы поприветствовать вошедшую в гостиную Гьяду. Его здоровье восстанавливалось медленно, и он чувствовал себя старой развалиной.
Его бывшая экономка не сильно изменилась за прошедшие двадцать лет. Ее каштановые кудри по‑прежнему были густыми,
