Полюби меня - Катерина Сергеевна Снежная
– Знаешь, этот способ с таблетками не слишком подходящий, – Маша демонстративно шумно вздохнула, проклиная и Скалова и Алину.
– Петля мне тоже не нравится, у повешенных вечно глаза торчат из орбит, – продолжала Алина, высморкавшись.– Почему не слишком подходящий?!
– Я так понимаю, тебе хочется умереть потрагичнее и покрасивее? – Маша выключила воду. – У этого снотворного есть побочный эффект.
– Какой?
– В случае передозировка, оно вызывает синюшность всего тела.
– Правда?!
– Да. Ты будешь вся, как чулок.
– Толстый синий носок, – зарыдала Алина еще сильнее.
– Ты много приняла? – с тревогой спросила Маша, ожидая ответа.
– Не успела, – продолжала рыдать та.
– Выходи оттуда, мы с тобой попьем чаю и все обсудим, – с облегчением в голосе предложила Маша. Теперь можно было вести переговоры, особенно не нервничая. Это была обычная женская истерика. – Я расскажу тебе, что беременна.
Снова возникла тишина, затем щеколда стукнула, и Алина высунула голову из кабинки.
– От Скалова?
– Нет, не от него, – грустная усмешка отразилась на губах. – Ты же не будешь делать глупостей? У меня телефон сейчас взорвется, – посмотрела она умоляюще на Алину, показывая номер. Та кивнула, протягивая бумаги.
– Помоги получить доступ к проекту, а то получится, что я буду виновата в том, что погибнут люди.
– Поговори со Скаловым, – удивилась Маша, не понимая, в чем проблема.
– Я уже внесла пагубные изменения в проект. Макс их ищет. Но я легко могу их исправить.
Телефон, поставленный на вибро, разрывался в кармане и показывал, что входящий как раз от подлеца. И теперь многое вставало на свои места. То, что Алина была дочерью директора разорившегося «Стройбетона» Маша знала, не понаслышке, ее отец тоже в строительном бизнесе. Да и Скалов не одну фирму разорил, на дело отца он тоже покушался, не поверить Алине было трудно. Она посмотрела на подругу.
– Хорошо, я тебе помогу, завтра Макса не будет после обеда.
– Спасибо, – произнесла та, снова обретя способность адекватно мыслить. – Иди, я скоро буду.
Маша почти выбежала из туалета, представляя, как Скалов сейчас не обрадуется. А причина у этой истерики, казалось, изначально могла быть только одна. Их общий босс. У Алины наверняка был с ним служебный роман. Как всегда начинавшийся, как многообещающий и бурный, постепенно перетекший в бесперспективный и вялый. Многообещающим он был, потому что босс не женат, а перетекающий в бесперспективный, потому что в последнее время сплетни и домыслы сарафанного радио компании все чаще приносили информацию о готовящейся грандиозной смене любовницы. Босс все чаще засматривался на молоденьких сотрудниц, даже поговаривали, что он завел интрижку на стороне. Но одно дело сплетни, а другое – рыдающая секретарша в туалете. И вот она, правда.
Как только Маша вбежала в приемную, сразу налетела на Скалова, едва не потеряв равновесие.
– Что за бумаги у вас в руках? – спросил тот, продолжая сверлить запыхавшуюся сотрудницу раздраженным взглядом.
– Документы.
– Маша, вы издеваетесь надо мной? – холодно изрек он, вознамерившись поставить несносную девчонку на место. – Или вы думаете, что в этой комнате самая умная и можете строить козни за моей спиной, с моей же секретаршей? Я ведь узнаю, где ее черти носят! Мы тут по-вашему на лошадках катаемся?
Она чуть не заплакала. Ну что за жизнь?! У них разборка, а она крайняя. И более того, кусачесть Скалова сегодня переходила все границы дозволенного.
– Может быть я не самая умная в этой комнате, – борясь с искушением высказать все, что она думает на самом деле, ровным голосом произнесла Машка, стараясь казаться как можно отстраненнее. – Но однозначно из нас двоих у меня лучшая память.
Скалов сузил зло глаза, раздраженно взял карандаш в руки, но промолчал, ожидая продолжения.
– Потому что если бы это было не так, – Маша гордо вздернула к верху свой изящный носик. – Вы, Алексей Владимирович, помнили бы, что весь юридический отдел отпустили на семинар, а в понедельник у большинства нотариусов города выходной. А учитывая это, вашему секретарю будет чрезвычайно трудно найти работающего юриста и заверить договора.
Скалов почувствовал себя полным идиотом, вспомнив, что и в самом деле большинство нотариальных контор не работает по понедельникам, но он напрочь забыл об этом. Он отложил в сторону карандаш, чуть не сломав его, и ослабил узел галстука.
Тем временем Маша продолжала, чувствуя, что не в силах сдержаться от мести за Алину, за себя и за всех обиженных. На лошадках катаются!.. Вот он и катался, его пассий она давно уже выучила по голосам.
– Что же касается «Ваших лошадей», то они звонят нам по три раза в неделю, но мы не разбираем их ржания.
– Маша,– покраснев до корней волос, прошипел он, перебивая. – Еще хоть одно слово, и я тебя уволю. Ты свободна!
Машка замолчала, смерила босса надменным взглядом и отступила, гордо подняв голову. Как только она оказалась за дверью, краска окончательно залила лицо.
– Чтоб ты сдох, гад! – в сердцах произнесла она, считая, что нормальных отпускных по беременности теперь ей и в самом деле не видать, как своих ушей. И отгулов тоже.
– Я все слышал, – донеслось ей вслед из кабинета.
По дороге к рабочему столу она разминулась с высокой шатенкой, которая и была тем самым курьером поставщика. Сегодняшний ее наряд не вызывал никаких иных ассоциаций, кроме как из фильма «Красотка», где Джулия Робертс играла проститутку, подсевшую в машину к миллионеру. Смерив ее таким же леденящим взглядом, что и шефа пару секунд назад, Машка даже не успела сесть за стул, как у нее снова загорелся коммуникатор.
– Принесите нам чаю, – приказал Скалов, как ни в чем не бывало.
– Ага, с баранками, – буркнула Маша и поплелась заваривать чай, гадая, отравилась там Алина или нет.
Тем не менее, спустя пять минут она внесла в кабинет большой серебряный поднос, на котором стояли заварник с кипятком, молочник и пара чашек. Она поставила его на переговорный стол, между боссом и курьером, стараясь не подавать виду от шока. Разрез декольте брюнетки впечатлял настолько, что Машке были видны ареалы ее сосков. Плотоядный взгляд
