Джин Кларк - Радуга счастья
Джейк запихнул смятую записку в карман и направился к домику, где квартировали ковбои.
Внезапно ветерок донес до Джейка запах табачного дыма. Джейк круто развернулся на месте и оказался лицом к лицу со своим старшим ковбоем, который подходил к нему, держа в зубах тонкую коричневую сигару.
— Черт возьми, Трэвис, нельзя так подкрадываться к людям! Ходишь тихо, как настоящий призрак! Смотри, оглянуться не успеешь, как окажешься там, где призракам место!
— В аду, что ли? Там я уже был, после того как отведал чили твоего изготовления. — Трэвис неспешно снял шляпу, пригладил светлые волосы, сразу же засиявшие в лучах ослепительного солнца, и нахлобучил шляпу снова. — Что это ты такой нервный? Каких таких репейников Стив тебе под седло накидал?
— Кендалл отказал мне в кредите. — Джейк швырнул записку, превратившуюся теперь в комочек бумаги, в мусорную корзину, стоявшую возле дверей конюшни. — Ни разу в жизни я не опоздал ни на день с платежами.
— Это штучки Бена Рассела. Он за этим стоит.
Джейк кивнул:
— Эта парочка сработалась еще в детском саду. И всегда Бен планировал. А Кендалл потом пакостил в открытую. И сейчас дела обстоят так же.
Трэвис бросил окурок на голую, грязную землю, растер его каблуком и привалился плечом к дверному косяку.
— И в школе тоже, — сказал он. — Помнишь, как Ларри или Бен вечно тебя подзуживали на драку, а как только ты начинал, сразу же бежали жаловаться учителю?
— И влетало мне за драку всегда вдвойне: сначала в школе, а потом и дома. — Джейк передернул плечами. — А мне что, я все равно и дальше дрался.
Трэвис усмехнулся:
— Ты у нас упрямый, известное дело. Когда в старших классах были, про тебя так и говорили: а, этот Джейк Стоун, он если уж уперся, то хоть огонь под ним разводи — с места не двинется, только презрением обольет.
Джейк поднял бровь.
— Ну, огонь разводить пока никто не пробовал.
— Бен пробовал. И сейчас пробует. Только этот ябедник стал намного хитрее.
— После истории со Стефани все пошло еще хуже. — Джейк чувствовал, как в груди горячей волной поднимается гнев. — Ее Бен не смог сохранить. Так теперь хочет захапать мое ранчо. Хочет превратить мой дом в игрушку для бездельников, которым вздумалось поиграть в ковбоев. Со своим домом он уже это проделал. У-у, эти бездельники городские — да заставь их полминуты поработать по-настоящему, их отсюда как ветром сдует!
— К чему меня уговаривать? Я уже поставил на тебя, босс. — Трэвис разгладил красно-белый узорчатый шейный платок. — Я заметил, ты нанял новую Ложку-Поварешку. Надеюсь, стряпает она так же хорошо, как выглядит.
— Энни здесь для того, чтобы готовить пищу, а не разводить амуры. Она подписала соглашение на шесть месяцев, но, думаю, продержится не больше недели.
— А вдруг она надует тебя да и проработает весь срок? Хочешь, я пойду и вдохну в нее мужество?
— Нет уж, лучше не суйся. — Джейк бросил долгий взгляд на свой дом, припомнил, какое выражение лица было у Энни, когда она увидела кухню, затем вспомнил ее смех. — Свинарник на кухне не испугал ее, но, возможно, сама работа заставит собрать чемоданы.
— Господи, Джейк, я как вспомню твою стряпню, меня сразу выворачивать начинает. Надеюсь, что барышня все-таки пробудет здесь некоторое время.
— Не очень-то надейся. Она ведь городская.
Джейк смотрел вслед своему лучшему другу, шагавшему к чалому мерину, привязанному возле корыта с водой. Трэвис был надежным товарищем.
Сквозь стекло кухонного окна Энни наблюдала за тем, как один из работников заводил свою лошадь в конюшню, и вдруг увидела Джейка, пролезавшего под перекладиной ограждения загона. Он уже заходил к ней, чтобы обсудить размеры ее жалованья и сказать, сколько раз в день и когда она должна подавать еду.
Она по-новому завязала рабочий передник и мысленно поздравила себя с тем, что успела надеть удобные джинсы и просторную хлопковую майку до того, как пришло время расчистить в кухне какой-нибудь пятачок и приняться за готовку.
Помешивая два килограмма скворчащего рубленого мяса, жарившегося на сковороде великанских размеров, она прикинула, сколько еще работы впереди, и сокрушенно покачала головой. Как раз когда она высыпала на сковороду мелко нарезанный лук, целую гору лука — такого количества хватило бы на то, чтобы довести до слез целую армию, — отворилась дверь.
— Это все, что ты успела сделать сегодня? — Джейк снял шляпу и, приглаживая худыми, мозолистыми пальцами свою шевелюру, огляделся вокруг. — Такая же грязь везде.
Энни ощетинилась:
— Вы, кажется, приняли меня за чудотворца?
— Нет, я принял тебя за повариху, которой нужна работа.
— Ключевое слово здесь, заметьте, «повариха». — Она одарила ковбоя свирепым взглядом, продолжая механически помешивать мясо с луком. — Я провела в этой кухне четыре часа, причем большая часть времени ушла на то, чтобы отмыть сковородки и найти среди залежей грязи кухонный стол.
— Ладно, милая леди, верю на слово, что так оно и было. — Он ткнул пальцем в сковородку: — Нашла все, что нужно?
— Для сегодняшнего обеда — да. — Она сыпанула в сковороду соус чили в порошке и опорожнила туда же две большие жестянки с томатной пастой, думая про себя, как было бы славно вылить эту томатную пасту прямо на бестолковую голову этого глупого Джейка. — В морозилке достаточно говядины и свинины, хватит на три месяца, но необходимо купить свежих овощей, фруктов, побольше яиц, пряностей…
— Это ранчо, а не курорт. — Он сложил руки на груди и привалился бедром к кухонному столу. — С нас довольно и самой простой пищи. Мы едим в шесть, не забыла?
— Вы же уже говорили: в шесть утра завтрак, в шесть вечера обед. — Она добавила еще две банки консервированной кукурузы. — Тамале — очень даже простая пища, обычное жареное мясо, которое готовят в глубокой сковороде на плите, а потом ставят доходить в духовку, прикрыв сверху кукурузной лепешкой как крышкой. Я нашла кое-какие консервированные фрукты и шестифунтовую жестянку овощной смеси. Только эти консервы, и то с большой натяжкой, можно счесть здоровой пищей.
— Собираешься состряпать и сладкое?
— Сладкое в духовке.
Джейк взял из шкафчика толстостенную кружку и плеснул в нее из белого эмалированного кофейника, стоявшего на дальнем конце рабочего стола.
— Стойте! Это не…
— А где же кофе, который тут оставался? — требовательно спросил он, не отводя изумленного взгляда от мыльной струи, лившейся в его кружку.
— Та бурда? Я вылила ее. Этот кофейник давно следовало помыть. — Она прикрыла смесь, булькавшую на маленьком огне, тяжелой крышкой.
