Оливия Гейтс - Королева моего сердца
Леандро не мог отвести от нее глаз, чувствуя, как растет в нем возбуждение. Если бы только Феба могла видеть себя со стороны! Неважно, было ли это опять уловкой или нет, но Леандро не мог отрицать, что желает ее еще сильнее, чем в прошлом.
К своему ужасу, Леандро четко и ясно осознал, что находит эту острую на язык и уверенную в себе женщину гораздо более привлекательной, чем скромную сдержанную девушку, которой она была когда-то. Господи! Что с ним происходит? Ведь его всегда отталкивали женщины такого типа. Но сейчас внутри у него словно огонь горит. И это несмотря на то, что она минуту назад сама призналась ему, что он для нее значит не больше, чем очередной любовник.
Леандро заметил, что Феба сделала глубокий вдох, словно собиралась нанести ему еще один разящий удар.
Что же он молчит? Он что, ждет, когда она совсем втопчет его в грязь?
Сердце Фебы билось в груди как сумасшедшее. Ей казалось, что оно стучит громко-громко.
И причина этого волнения заключалась в высоком, преступно красивом… мужлане, который смотрел на нее так, будто она вовсе его не волновала.
Все было значительно хуже, чем предполагала Феба. И разве могло быть иначе, когда встреча с Леандро должна была произойти в том же самом месте, где они расстались, — в кабинете, куда ввел ее Эрнесто восемь лет назад! С той самой секунды, как только Феба вошла внутрь, ее не оставляло ощущение дежа-вю, а уж когда Леандро появился в кабинете, она словно перенеслась в прошлое.
За эти годы разлуки она пересмотрела много его фотографий. Глядя на них, женщина думала, что он очень фотогеничен, и она долгое время считала его мужчиной своей мечты лишь потому, что у нее никогда не было никого другого. Ведь когда они познакомились, Феба была еще совсем молода и неопытна.
Но стоило ей снова его увидеть, как она сразу поняла — чувства не только не прошли. Они вспыхнули с новой силой.
Воспоминания нахлынули на нее, угрожая лишить самообладания, а ведь по пути в самолете она строго-настрого запретила себе мечтать об этом мужчине. Когда он двинулся ей навстречу, женщина с трудом сдерживала свои эмоции, чтобы не выдать себя, не покраснеть, не задрожать. Феба с досадой была вынуждена признать, что его магнетизм по-прежнему на нее действовал. Все ее нервы были натянуты как струна, которая в любой момент готова была лопнуть.
Все-таки этот человек добился своего — вывел ее из себя. И, судя по его насмешливой улыбке, которая ее уязвила, он был чрезвычайно доволен тем, что ему это удалось.
В своих последних словах Феба излила всю свою досаду на себя и гнев на него, а Леандро только кивнул, словно она сказала именно то, что он ожидал от нее услышать.
— Теперь, когда ты узнал мое мнение, может, мы все же приступим к переговорам? Как я уже сказала… — Феба вдруг оборвала себя, неожиданно поняв, что ее голос звучит так же, как в далеком прошлом, когда Леандро доводил ее своими ласками до исступления. Она сглотнула. — Ты можешь, конечно, мнить себя незаменимым, но лично я считаю, что сейчас не время затевать игры, когда на карту поставлено будущее твоего королевства.
— Моего бывшего королевства.
— Что? — опешила Феба.
Леандро придвинулся к ней ближе, и она вдруг поняла, что ей тяжело дышать.
— Сейчас я гражданин Соединенных Штатов.
— О, пожалуйста! — не удержалась Феба, отмахнувшись от этого заявления.
— Хочешь взглянуть на мой паспорт? — иронично поднял брови Леандро.
— Ты ведь всегда был кастальдинцем.
Его густые черные брови поднялись еще выше.
— В самом деле? Но королевство в течение всех этих восьми лет считало иначе. И последняя ниточка, связывавшая меня с моей прежней родиной, оборвалась.
— Ты можешь думать все, что твоей душе угодно, но правда от этого не изменится. Ты гражданин Кастальдинии.
Лицо Леандро снова осветила насмешливая улыбка.
— Вот как? А тебе не кажется, что для начала нужно спросить, что я думаю по этому поводу?
— Нет, не кажется.
— Откровенно говоря, мне любопытно, как вам так удалось все провернуть, чтобы можно было сбросить меня со счетов?
— Мы решили так же, как твои гены все решили за тебя. Они ведь тебя ни о чем не спрашивали?
— Ну, против своих генов я ничего не имею — я себя вполне устраиваю.
— Тебе не нравится, что твоя родина — Кастальдиния?
— Она была ею, пока меня ее не лишили, если кое-кто об этом забыл, — сухо напомнил Леандро. — Мне ничего не оставалось делать, как приспособиться к новым для себя условиям жизни. Впрочем, я бы хотел поблагодарить тебя за проявленное обо мне беспокойство. Пусть даже оно несколько запоздало.
— О, пожалуйста.
Леандро отодвинулся назад. Сиденье прогнулось под его весом, и Феба чуть не потеряла равновесие. Откинувшись на спинку диванчика, он вытянул ноги, создавая впечатление полной расслабленности и своего превосходства над ней.
— Знаешь, то, как ты повторяешь эти свои «о, пожалуйста», наводит меня на мысль о том, что ты просишь меня о вполне очевидной услуге.
Слова Леандро подействовали на нее мгновенно.
— Ладно. Я все больше убеждаюсь в том, что мы ни на йоту не продвинемся в наших переговорах, пока не перетрясем все грязное белье из нашего общего прошлого. Отлично. Приступай. Говорят, клин клином вышибают. Может, если ты как следует вспомнишь о том, что было, это, наконец, прочистит тебе мозги.
Леандро бросил на Фебу такой взгляд, что ей показалось, будто она стоит перед ним нагишом.
— Думаю, что прочищать мозги нужно не мне, а тебе. По крайней мере, разговоры ничему не помогут. Мы расстались, и точка. Думаю, что ты нисколько не жалела.
— Речь сейчас идет не об этом. Ты не имеешь права отворачиваться от своего народа, когда он в тебе нуждается.
Леандро желчно расхохотался.
— О, да я не мог и мечтать о такой удачной возможности. Как говорится, око за око.
— В таком случае ты хочешь отомстить людям, которые на тебя рассчитывают.
— Неужто я настолько незаменим? Странно. — Леандро прищурился. — А не ты ли несколько минут назад утверждала, что я чуть ли не полное ничтожество?
— Мое личное мнение отличается от мнения большинства, — досадуя на себя и злясь на Леандро, сказала она.
Леандро положил руку себе на грудь и стал барабанить по ней, что сразу же привлекло внимание Фебы к его длинным красивым пальцам и широкой груди.
— Между нами говоря, не так ли?
Она встретила его взгляд так спокойно, как только могла.
— Но тебе лучше запомнить одно. Должно быть, всеобщее поклонение и заставило тебя задрать нос… Что ж… Рассматривай мое мнение как противовес к общественному.
